Евгений Сливкин. СТИХИ В АЛЬМАНАХЕ “ПАРОВОЗЪ” №9, 2019

ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Ты учишь проклятый романский
язык при настольной луне,
и час без пяти комендантский
железом скребет по стене.

Над крышею холод планиды,
окно — в ленинградскую тьму:
есть вид на Фонтанку — и виды
на будущее ни к чему.

Ты помнишь, как в этой вот яви,
ко мне прижимаясь плечом,
жила в коммунальной державе,
где ветер пропах кумачом?

Холщовые лица хозяев
и лозунгов белый букварь.
В недвижные рельсы трамваев,
как в реку, смотрелся фонарь.

Товарищи по неуменью
держать кормовое весло,
мы плыли впотьмах по теченью…
И вот ведь куда занесло!

СИЛЬВЕРАДО

А. Пурину

На фоне гор, взьерошив лошадь,
скакал абрек-головорез —
кого-то пулей огорошить;
скакал, скакал, и вдруг исчез.

Картинка вылезла за скобки,
раскрыв их, как дырявый зонт,
и с достопамятной коробки
перенеслась на горизонт.

Нависла тёмная громада,
но путь по кромке голубой
в недостижимый Сильверадо
держал непуганый ковбой.

Правдоподобное виденье,
хоть промокало от дождя,
но не нуждалось в утвержденье
ни демиурга, ни вождя.

Оно вершинами вставало,
текло субтитрами реки,
как на экране кинозала —
опять же рамке вопреки!

И чтоб казался беззаконным
спагетти-вестерна канон,
спешила пуля вслед за конным,
кляня извилистый каньон.

Я был затянут тем простором,
и не припомню до сих пор,
чем у «Казбека» с «Беломором»
на кухне завершился спор.

РОМ-БАБА

Из жизни, как сказано, сайки
изюмное взяв мумиё,
намёком на небо Ямайки
звучало нам имя её.

И кто из нас в теплой котельной
в невялотекущий момент
не лапал от рома отдельно
ром-бабы второй компонент!

Сидели-галдели в подвале,
вострили осиновый кол;
и честно всю ночь поддавали —
и сами, и жару в котёл.

Но некипячёная злоба
скисала в нас, как молоко:
дышала славянская сдоба
под спёкшейся коркой легко.

Искромсанa сикось и накось,
черствела развалом кусков
ром-баба — бессменная закусь
для пьющих портвейн мужиков!..

На прошлое строгие грифы
наложены туго, как жгут,
пиратское золото Грифы
для будущих бонз стерегут.

И нету нам большей отрады,
чем стылый котёл затопить
и сахарной шапкой помады
прогорклую горечь накрыть.

ПОСЕЛКОВОЕ КЛАДБИЩЕ

При Щучьем озере кладбище
у нас Ахматовским зовут,
здесь ветер-вертухай обыщет
кусты, наклонит каждый прут.

Сюда в открывшуюся рану
земли песчаной и сырой
серебряную нашу Анну,
как перст, вложили на покой.

И жребий рядом с ней не падал
на тех, кто не был даровит:
поодаль лёг художник Мандель,
писатель Курочкин лежит.

К забору в чахлых ёлках-палках,
с незаживающей дырой,
съезжались все на катафалках —
и академик, и герой!

Давно кладут по разнарядке
того, кто власти угодил,
и завелись грибные грядки
среди теснящихся могил.

Шедевры тёски и огранки,
блестят надгробья, высоки,
но при одних растут поганки,
а при других — боровики.

Здесь на берлогу вурдалака
лес не отбрасывал теней,
крест над плитой его, однако,
стоит такой же, как у ней.

АМЕРИКАНСКИЙ МОТИВ

Хоть богата хламом Оклахома,
твой Канзас — нескрёбанный сусек,
в залежах его металлолома
погребён Железный Дровосек.

Был он механизмом бесполезным
и насквозь заржавленным от слёз,
но любил всем существом железным
край земли с названьем кратким Оз.

Дорожил в груди издельем штучным
и, врождённым компасом ведом,
грянул в путь с орудием подручным —
Дороти построить новый дом.

Шёл под ветром, темным от половы,
в мир людей, что в свой черёд умрут,
на звезду, похожую на плевый,
выброшенный в небо изумруд.

И за жабры взятое на жалость
сердце по заказу «Maid in Oz»
в пустоте канзасских прерий сжалось,
а разжать его не удалось.

КОМАРОВСКАЯ МИСТЕРИЯ

Памяти Е. Шварц

Не белый олень шотландский
пришёл за ней (не довелось!),
а мрачный ингерманландский
в болотах намокший лось.

А хоть бы и за оленем
в туман ушла и в мираж!
Была она наш современник,
но не сопространственник наш.

Безмолвно кружила над Финским
заливом безглазая лжа,
и Анна Андреевна сфинксом
в сторожке на курьих жила.

Сидела у печки день и
ночь, разверзая зев,
и в лес роковых видений
она не впускала дев…

До старости брёл подросток
по краю лесных болот,
и не воздвигла из досок
судьба для него эшафот.

Он верил, что не отрубят
сердце на ближнем пне,
и выткан Святой был Губерт
в глазной его пелене.

ХОЛОСТОЙ ЗАЛП

Н. Голю

Где ангел, может быть, Господень,
крылами поднимая пыль,
взлетает на казённый шпиль,
стреляет пушка, метя в полдень.
И распрямляется упруго,
пробив классический фасад,
в гранитном сердце Петербурга
пружиной ржавой Ленинград.

А из Кремля в усердье ратном
с отмытых от былого плит
мортира пеплом рыжеватым
на Запад в тот же час палит.
И в обмороке богомольном,
гусиной кожей ощутим,
ей отзовётся Третий Рим
тяжёлым сердцем колокольным.

* * *
И осталось от города Питера
прежних времен
интеллигентных пятеро
белопёрых ворон
с видом значительным
птиц одного круга
держащихся на почтительном
расстоянии друг от друга.

Хвост волоча, как наволочку,
разодранную на полосы,
ходят они вразвалочку
по полису, словно по лесу.

Не сомневаясь — надо ли,
выжить вовсю пытаются,
и с достоинством падалью
день изо дня питаются.

Опубликовано в Паровозъ №9, 2019

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Сливкин Евгений

Родился в 1955 году в Ленинграде. Поэт, с детства ходил в литературный клуб «Дерзание» Дворца пионеров; по настоянию родителей выучился на инженера-механика, потом заочно закончил Литературный институт им. А. М. Горького в Москве. Работал вне штата на Ленинградском телевидении (программы «Монитор», «Пятое колесо»), в газете «Петербургский глашатай». С 1993 года живёт в США; защитил диссертацию по русской литературе XIX века в Иллинойском университете; до недавнего времени преподавал на кафедре иностранных языков и литератур Денверского университета. Постоянный автор журналов «Звезда» и «Новый мир». Стихи печатались в журнале «Арион», переводились на английский. Автор пяти сборников стихов: «Птичий консул» (1990), «Аллея дважды сгинувших героев» (1992), «Сад в прерии» (2004), «Оборванные связи» (2012), «Над Америкой Чкалов летит» (2018). Участник антологий «Поздние петербуржцы» (1995), «Русская поэзия двадцать первого века» (2001), «Освобождённый Улисс: русская поэзии вне России» (2005), «История неофициальной культуры и современного русского зарубежья: тексты, автобиографии. 1950–1990-е» (2015), «Антология Григорьевской премии» (2011). Автор исследовательских статей по русской литературе XIX и XX веков, опубликованных в журналах «Новое литературное обозрение», «Вопросы литературы», «Искусство кино», «Достоевский и мировая культура», «Slavic and East European Journal», «Indiana Slavic Studies», «Russian Literature».

Регистрация
Сбросить пароль