Травостой
В травостой густой и непримятый
Сердце перельется через край.
Света мне сказала: это мятлик
Или овсяница?.. Выбирай.
Вот райграс – и он тебя запомнит,
Полевица – чтоб наверняка,
Колоски, как детские ладони,
Тянутся доверчиво к рукам.
Перекличка мелочи трескучей,
В шелковистой дымке горизонт…
Это ты – сама себе попутчик
И сама себе простой резон.
Пусть из-под колес сомненья брызжут,
Лупит по глазам холодный дождь —
Ты весной покрасишь кудри в рыжий
И потуже коски заплетешь.
И Вселенной тусклая громада
Станет очевидна и ясна…
Как ни с чем не связанная радость
Травы называть по именам.
Искушение
Здесь корни тополиные, как пальцы,
Сдержать стремятся дней моих песок.
Как это просто было бы – остаться
И не кроить судьбу наискосок.
Смириться с духотой, привыкнуть к стуже,
В конце концов, купить термобелье,
И пусть журавль летит, журавль не нужен,
Здесь крыша, стены, все вокруг своё,
А небо что, его почти не видно,
Надежней вообще закрыть окно,
И карты, и корыта будут биты
У тех, кто просит больше, чем дано…
Как просто было б жить наверняка,
Но, в страхе отрицая искушенья,
Я так синицу стиснула в руках,
Что сдуру ей сама сломала шею.
* * *
Когда мне грустно, я пеку пирог.
Я верю в силу яблочного духа.
Мне недодали голоса и слуха,
Я не умею шить и вить венок,
Не слушаю последних новостей
И никогда не тру полы досуха,
Я вырасту в капризную старуху
Из матери нечесаных детей, –
Но если мне хоть что-то удалось,
Легко, самодостаточно, не вместо,
То это вкус кондитерского теста,
Которое отлично поднялось
Или хрустит и дразнит на изломе,
Изюмным улыбается глазком…
И если ты со мной чуть-чуть знаком,
Ты знаешь, чем накормят в этом доме.
Чай закипает. Пробуйте пирог,
А смысл я оставлю между строк.
Ужин для каждого
Кто варит свой мед, тот сам его пьет,
А я его крепко сварила.
С. Маршак
Прованские травы, чуток базилика,
Тимьян и мускатный орех…
Я стану велика и равновелика
Со всем, что творится окрест.
Где горше, где слаще, где полная чаша,
А в целом – все то же. А что? –
Подруга, любовница, умная маша –
И даже отчасти никто.
Безветрие ныне причина безверья,
Но я остаюсь на плацу.
Навстречу выходят красивые звери
И просят кулич и мацу.
Пожалуйте, милый, я крепко сварила
Питательный ценный бульон:
По капле на рыло и всем угодила,
А их легион… Легион.
* * *
За кем стремиться – следом, мол, –
Когда постель постелена?
Ах, мне про то неведомо
И спрашивать не велено.
Свернусь себе калачиком,
Как будто к маме на руки,
А все ли мной заплачено,
Пускай считают правнуки:
За право глаз не вскидывать,
Смакуя хлеб приевшийся,
За право не завидовать
Друзьям, поразлетевшимся,
Кто соколом, кто вороном,
А кто – и с горки камушком…
А я за этим городом
Теперь навеки замужем.
* * *
Славка ушел под утро в конце июня.
Сердце, а может, – допил-таки свое.
Тетки прошли подъезды. Кто сотню сунет,
Кто только крякнет да по второй нальет.
Место сухое, памятничек, ограда,
Тряский автобус, горькая кутерьма.
Девять и сорок справили, все как надо.
Съели кутью, а дальше – давай сама.
Славкина мать – старуха в дурацкой шапке –
Тихо крадется мимо чужих окон.
Вовсе б во двор не лезла, да надо шавке…
Джулька, ты тут уж, быстренько, под балкон.
Третью неделю топит соседей снизу,
Стены в грибке с четвертого по второй.
ЖЭК им грозит расправой за ложный вызов:
Мастер придет, а двери поди открой.
Ходят чуть свет, долбятся едва не ночью,
Что-то кричат, да бабка сидит как мышь.
Нет ее дома. Или открыть не хочет.
Ясно? Не хочет! Что ж ты опять звонишь?..
Славкина мать на кухне в углу забьется,
Уши зажмет, закроет глаза платком.
Чай, позвонят да бросят… Но дверь трясется,
Лупят уже ногами, не кулаком.
Мысли безвольно тонут в сердитом шуме.
Мат-перемат в подъезде и бубубу.
Как ты им растолкуешь, что Славка – умер.
Некому больше жить и чинить трубу.
Улица Коммунистическая
Тары-бары ходят парами,
Лебеда на клумбах пыльная,
Магазины промтоварные
Предвкушают изобилие.
Тополя вокруг красуются,
Мелкий дождик с неба сеется.
Коммунизм на этой улице
Не наступит, зря надеется.
* * *
В этот проклятый год
В мире сломалось всё.
Пасмурный хоровод
В пропасть его несёт.
В плюшевый наш лубок
С чертом устав играть,
Самый последний бог
Смылся еще вчера.
Ангелы рюмки бьют,
Постят с хэштегом #жесть.
«Сдохни скорей, – поют, –
Будет живым хужей!..»
Слушай, хрустальный шар,
Будущее-то – не?..
Шар отвечает: «Ша.
Завтра – уже конец».
Опубликовано в Бельские просторы №8, 2021
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!