ПЕРВАЯ КОСМИЧЕСКАЯ СЕКУНДА
2
Мне рассказали о песне.
Пел её поводырь.
Он вёл слепого на виселицу
и в такт малоподвижных ног
выводил:
– Лето встречают по запаху
ягод лесных и грибов.
Осень встречают по шелесту
листьев, спадающих с веток.
Будет зима, поднатужишься,
снег напружинишь и вырвешься
к дальней, весной расцвеченной,
вербе на том бережку.
– Деду! Скажи, а где тот бережок?
– Он в лето восходит под запах
ягод лесных и грибов.
В осень вступает под шелест
листьев, спадающих с веток.
И в свете к тебе приближается,
ступеньки навстречу мостя.
– И долго ещё мне, незрячему, до света
идти по ступенькам, ведущим наверх,
и чувствовать не опору,
а шаткую тьму под ногой?
– Будет зима, поднатужишься,
снег напружинишь и вырвешься.
– Деду! Я вижу! Весеннее
солнце восходит и светится.
Верба ветвями тянется.
И берег – рукою подать!
– Прости, я не слышу тебя.
– Деду! Гляди! Я на том берегу.
Здесь лето с весной одновременно,
Зима здесь иль осень – без разницы.
Здесь шелест и запах и… вижу я!
Здесь вижу что-то прекрасное,
наверное, новый мир.
Деду! Ты меня слышишь?
– Я тебя не слышу, сынок.
3
– Шаг в сторону – расстрел!
А он не мог. Дыханье через раз.
– Начальник!
– Замолчи, урод!
– Я по нужде… по маленькой… позволь.
– Мочи в штаны!
Колонна хохотнула.
И голос издали, простуженный, в хрипотце:
– Профессор он. В штаны лить не по чину.
Гундосый отклик эхом подхватил:
– Учиться никогда не поздно, пусть профессор!
Но поздно оказалось поучать.
Шаг в сторону.
Струя буравит землю.
И выстрел в спину.
ВТОРАЯ КОСМИЧЕСКАЯ СЕКУНДА
7
Контрасты:
черное на белом.
Контрасты:
белое на черном.
И зайчик солнечный
забегал,
игрою детской
увлеченный…
8
Игрушка:
пляшет человек.
На нитке, бедного,
Таскают,
А он,
калека средь калек,
за счастье
это почитает.
Игрушка:
пляшет человек…
ПЯТАЯ КОСМИЧЕСКАЯ СЕКУНДА
1
Изболевшее слово,
многослойный расклад.
Пули снова и снова,
и все наугад.
Не пройти, не проехать.
Не вернуться назад.
Многословное эхо.
Невпопад. Невпопад.
Было. Будет. И снова
повторится стократ –
изболевшее слово,
многослойный расклад.
2
Если совесть, значит, совесть.
Точек нет и запятых.
Человек – не то, что повесть,
он скорей короткий стих.
Прожил, дожил, обнаружил
хоровод болячек разных.
И устроил себе ужин
в час, когда и пить опасно.
Выпил, допил и накрылся
долевой лепешкой пресной.
И сквозь смерть ему приснился
сон, что прожил интересно.
4
Смерть каждого,
живущего по духу и по родству,
начинается с тоннеля.
Ты входишь в тоннель,
и тебя впервые
несет пространство –
то ли мира,
то ли души.
Но в конце тоннеля –
свет,
белое пятно.
Все оно – целиком –
круговое расстояние
от «Я» – доступного пониманию –
до «Я» недоступного.
И не разъехаться!
Доступное «Я»
вклиняется в недоступное,
наделенное
магнетическими свойствами.
Тянет тебя –
не сгинуть в пути.
Тянет тебя…
А там – впереди…
5
Видели мы
и такие сказки.
Но лучше назад,
чтобы жить по указке.
Всякие разные
наши реченья
выйдут нам боком,
как обличенье.
Мы все привычны
бороться с магнитом.
Что нам тот свет?
И без света мы сыты.
6
А там, впереди…
Там – бельмо
и неясная доля.
Но лучше –
неволя,
земная:
свой дом, свое поле,
и камушек гладкий
в зеленом ручье,
и солнце –
яичным желтком в куличе.
ВОСЬМАЯ КОСМИЧЕСКАЯ СЕКУНДА
1
Сколько бы ни было, мы не одни.
С нами Луна, с нами Солнце, а наши дни
завёрнуты в тканый тайгою халат
из шкуры зверя, ходящего наугад
то в область преданий, то в праздник бомжей,
где крутит пластинки пришелец-диджей,
где трёп из мечтаний, танцы, кино,
где весело жить, попивая вино.
Должно быть, ноги устроены так,
что нам не знаком здравомыслия страх.
А, может, шкура всему причина,
что сердце – не камень, лицо – не личина,
что ходим – находим, купаемся в слове,
и живы покуда… снова и снова.
2
Ржавый кусок гвоздя,
рваный клочок бумаги.
Память – теперь – судья,
а не полночные страхи.
Что было в том давнем письме,
прибитом к стене для понта?
Придумать, коль жив, сумей.
Но память в бездумье уперта.
И только рисуется дождь,
унесший расцвет звездопада.
И слышится: «Если уйдешь,
не будет тебе возврата!»
8
Сотворение мира, жизнь по спирали.
Те же ошибки на каждом витке.
Сколько бы память нам ни стирали,
с прошлым по-прежнему накоротке.
Вроде бы детство. Но где ностальгия?
Мечется бедная – зонт не найти.
Дождь бесконечный, струи тугие,
очередь к хлебу, и с ней по пути
год и другой, дальше – третий и пятый,
жизнь подминается склочной толпой.
Зомбируют разум: лишь те виноваты,
кто прежде вели вас вперёд за собой.
9
В подлеске мнений спрятана иголка.
Булавкой скреплен рваный кругозор.
В упавшем небе звук немеет долго,
а в нём любви отвергнутой укор.
Чего хочу? Простой житейской доли,
рюмашку водки, песни под баян.
И чтобы записной носитель едкой соли
не промывал моих житейских ран.
Опубликовано в Витражи 2022