* * *
Внезапно замолчали соловьи,
Напившись неба, захлебнувшись высью…
— Иванушка, не пей из колеи,
Тойотой станешь, хондой, мицубисью!
Но выпало всем сёстрам по серьгам,
Алёнушку везла «калина лада»
По всем семи холмам, по всем кругам,
По всем развязкам дантовского МКАДа.
* * *
Мы шли с тобой, как ходят только дети,
Ладонь зажав запальчиво в ладони,
Не чуя ни засады, ни погони,
Как водится, забыв про всё на свете.
Мы шли с тобой, как ходят только дети,
В какой-нибудь шекспировской Вероне,
Как будто бы нас время не догонит,
Как будто нет ни старости, ни смерти.
Впустую и погоня, и засада,
Мы знали, что не нужно торопиться,
Мы понимали: всё идёт как надо.
Улыбки освещали наши лица,
Мы шли с тобой, как дождь идёт в Макондо.
Мы просто не могли остановиться.
* * *
Пока не кончатся патроны,
Пока не почернеет ворон,
Мы выстоим. Но наши жёны
Возьмут нас лаской и измором.
Пускай взирают благосклонно
С доски почёта наши лица,
Мы хороши, но наши жёны
Нас знают лучше сослуживцев.
Пусть на заре прихлынут волны,
Поймём, что никуда не деться…
Мы не рабы! Но наши жёны
Похожи на рабовладельцев.
* * *
В старом кресле старый Бунин
Новый замысел лелеет,
Говорит, мол, все там будем,
Пишет «Тёмные аллеи».
В новом маленьком рассказе
Много воздуха и солнца.
То, что он придумал в Грассе,
Нас, сегодняшних, коснётся.
Героиня роковая
Никого не пожалеет…
Бунин пишет, Бунин знает,
Есть ли свет в конце аллеи.
* * *
…Идти к вокзалам трём после обеда…
Из города в другие города
Здесь каждый день уходят поезда.
Я на одном из них сейчас уеду.
Сегодня понедельник, значит, в среду
Ты спросишь: «Любишь?» Я отвечу: «Да…»
Ещё сто раз — и больше никогда.
Ещё сто раз — и ты за мною следом.
Я говорю столице: «Отпусти».
Вхожу в вагон, в котором места мало,
И лезу с головой под одеяло.
А поезд всё не может отойти
С какого-нибудь третьего пути
Ужасно Ярославского вокзала.
* * *
Эта музыка — музыки для.
Для того чтоб вращалась Земля,
Для того чтобы розы цвели,
Чтоб хмелели, смелели шмели,
Чтоб прозрачный и призрачный весь
За деревьями прятался лес,
Чтоб, пробившись меж сосен и туч,
В паутине запутался луч…
…
А диктует мне весь этот свет —
Афанасий. Не факт, что не Фет.
* * *
Б. Рыжему
На танцах в клубе, тыщу лет назад,
Глотали в туалете суррогат —
По кругу шла бутыль из-под кагора.
Кружились голова и потолок,
Меланхолично пел про островок
Товарищ Салтыков из группы «Форум».
Из клуба выйти, чтобы дрожь унять,
Курить в рукав и на крыльце стоять…
За пойлом посланный, ни с чем пришёл Андрейка.
Разбилась лампочка, кому-то светит срок,
И в воздухе витает матерок,
И валенки мелькают в ритме брейка.
Вразвалку возвращаться по домам,
Где ужин с оплеухой пополам —
И виноват сынок, и нравы дики.
Свежо преданье, да мораль стара,
И музыки не будет до утра,
Пока Орфей не слезет с Эвридики.
* * *
Выйдешь, в чём есть, из трамвая,
В воздухе пахнет грозой,
Светит звезда роковая
Ласковой бирюзой.
Выдохнет ночь, как живая,
В спину, листвою шурша…
Ходят по кругу трамваи,
Мается в круге душа.
Светит звезда, остывая…
Будто бы над головой
Смерть, падла, как таковая
Жизни как таковой.
* * *
Двое спят, заснув на полуслове,
Недоговорив, не дошептав,
Переутомлённые любовью,
Пере-пере-пере-перестав.
За стеною замолчала вьюга,
Снег идёт в кромешной тишине,
Спящие в объятиях друг друга
Мирно улыбаются во сне.
Ночь прошла, и посветлело небо,
На пол тень упала со стола.
Он проснулся и ушёл за хлебом,
А она проснулась и ушла.
* * *
Что тебе мир, валяющийся у ног,
Будто не ты, а мир беспробудно пьян.
«Есть ещё Океан!» — говорящий Блок.
«Есть ещё Блок!» — отвечающий Океан.
Есть ещё порох на складе пороховом.
А на продуктовом складе нет ни шиша.
То, что писал топор, — зачеркнёт пером
Сытое тело. Резиновая душа.
Бутылки стоят, забвениями дразня,
Но чем дешевле питьё — тем мертвее сны.
Будут конфликты. Мелочная возня.
Только возня. И никакой войны.
Каждый забился в свой отдельный мирок,
Напоминающий пластиковый стакан.
В мире, почти забывшем, что есть ещё Блок.
В мире, почти забывшем, ЧТО есть Океан.
* * *
Обмани меня по-простому,
На каком-нибудь ровном месте.
Будто Кама впадает в кому,
Отражая бардак созвездий.
А когда буду рвать-метаться,
Улыбнись и скажи, что поздно,
Обведи меня вокруг пальца,
Заведи и оставь в трёх соснах.
Дай мне вышептать твоё имя,
Подпусти меня близко-близко,
Проведи меня на мякине —
Я устал от твоих изысков.
* * *
Вот склонился над доскою
И в руке зажал брегет.
Ходят кони над рекою
Ходят кони буквой «г».
Он на всё глядит с тоскою
Роет каблуком песок
Ходят кони над рекою
А слоны — наискосок.
Время — шустрое такое —
Утекает как вода
Ходят кони над рекою
А ладья — туда-сюда.
Будто нет иных мелодий
Будто конь здесь виноват.
Никуда король не ходит
Королю здесь шах и мат.
* * *
Пришла зима в поля пустые —
Благая весть с пустых полей.
— Не узнаю тебя, Россия…
— А ты налей!
Спрячь горечь под облаткой сладкой,
Нам больше нечего терять:
Ни мужичка нет, ни лошадки,
И некому торжествовать.
* * *
Зарекшись от сумо и от трюмо,
Не поступив ни в ГИТИС, ни в МГИМО,
Как, в общем-то, не поступил бы каждый,
Сижу теперь над рухлядью бумажной,
Проходят дни, короче этих строк,
И важное становится неважным.
Добавь сюда, по вкусу, матерок.
* * *
Наш повар варит борщ, наш повар чегеварит,
Наш повар бородат, банданист и лукав,
И лук в его руках слезу в глазу нашарит,
И защекочет нос набор его приправ…
Всё под его рукой кипит, бурлит, клокочет,
Костёр его — горит, дрова его — трещат,
Он, знай себе, поёт, он, знай себе, хохочет
Поёт — о том о сём, смеётся наугад.
Он весь — из озорства, побасенок, улыбок,
Случится коль чего — так он и горю рад.
А что судьба его — комедия ошибок —
Зато — костёр горит. Зато — дрова трещат.
Опубликовано в Паровозъ №7, 2018
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!