Дильбар Булатова. ГОВОРИЛА, БУДУ ЖДАТЬ… Повесть

Перевод с татарского Валерия Чарковского.

При написании этой вещи я столкнулась с каким-то непонятным сопротивлением. Хотя замысел мой был очень простым – показать зарождение первого чувства между двумя молодыми сердцами, проследить, как распускается цветок любви.
Однако люди, оказывается, тоже как деревья – они растут, цепляются корнями за грудь земли. Корни, которые связывают их с бренной землей, – это любимые отец и мать, отчий дом и родня, друзья и товарищи.
И на ледяные горы – айсберги похожи люди. Лишь малая часть их возвышается над водой. Насколько они величавы, настолько и холодны бывают иногда.
На солнце тоже похожи люди. Жар их сердец может весь мир обогреть, а может сжечь его дотла.
Человек может и не подозревать, на что он способен. Как дерево он может быть терпелив и спокоен, как айсберг – коварен и на пламенную, как солнце, любовь способен.
Но невозможно вместить в одном произведении всю эту глубину и высоту, этот холод и жар. Поэтому предлагаю тебе, дорогой читатель, только то, что дорого мне, и надеюсь, что история любви Камиля и Камили не оставит тебя равнодушным.

Автор

1
Бывает, оказывается, на свете такая красота! Волнующий аромат ее каштановых волос… А эти трогательные ямочки на смуглых щеках – они ему так нравятся.
И чуть припухлые алые губки… Если еще улыбается этими губками, зубки жемчужные свои обнажив, да ямочками заиграет, правую бровь задорно приподняв?!
Все на свете забывает тогда Камиль, и никого уже больше не существует тогда для него. Словно зачарованный, не может он оторваться от сияющих изумрудных глаз Камили. Он старается делать это незаметно, быстро отводя от девушки взгляд. Но все равно невольно следит за каждым ее движением, сторожит каждый ее шаг, боясь даже дотронуться до нее. А когда сидишь вдвоем за одной партой – это совсем другой случай.
Их посадили вместе за одну парту нынче, 1 сентября. Камиля выбрала место у окна. Если лучше присмотреться, она так похожа на ту девушку с картины, и солнце в волосах так же играет. Оконная рама – в точности рама от той волшебной картины. Березовая школьная аллея как пейзаж на заднем плане. А Камиля – это Мона Лиза Леонардо да Винчи. Мир так прекрасен, и то ли от радости, то ли от счастья кружится голова. Нет, не от счастья – от ожидания счастья, от предчувствия его. Чувства не помещаются в груди. Кажется, что за спиной крылья выросли.
Одноклассники еще в прошлом году поняли, что между этими двумя что-то есть. Еще до того, как они сами это поняли. Однако ни единым словом не выдали себя. Только один Радим, как в детском садике, дразнился:

«Тили-тили тесто;
Камиль и Камиля –
жених и невеста!»

Девушка смущалась от таких бесцеремонных выходок. А Камиль ни слова не мог сказать ни в ее, ни в свою защиту. Слишком велика была только начинающаяся зарождаться любовь, слишком новым, чистым было оно, это до небес возвышающее чувство.
Он – первый не только в своем классе, но и во всей школе. От отца его, некогда работавшего районным прокурором, перешли к нему жадная тяга к учебе, терпение и старательность. Мать, учительница татарского языка, передала ему стройную фигуру, щедрое на чувство сердце. Юноша и на песни был мастер, и в танце никому не уступал, а на концертах своей гитарой мог так сердечки девчонок-школьниц растревожить…
Только пара ли он ей? Эта мысль стала приходить ему в голову с того самого 1 сентября. Если Камиль первый в школе, то Камиля из первых девушек в районе.
Она – пятнадцать лет жданная, балованная дочка Батталова, директора самого большого и самого богатого хозяйства, контролирующего чуть ли не половину района. Мать – домохозяйка, все свое время посвятившая семье, то есть мужу и дочери, и за дочь готова в огонь и в воду, а если надо – то и льву в пасть кинуться.
Если Камиль и думает так, школьная парта все равно каждый день на несколько часов уравнивает их. Вот Анна Михайловна, учительница русского языка и литературы, сверкая очками в изящной золотой оправе, задает вопрос:
– Батталова, скажи, в чем заключается основная идея романа «Война и мир»?
Девушка молчит. Лебединая тонкая шея ее медленно клонится вниз. Длинные ресницы тоже опускаются. Своим мягким нежным голосом она начинает:
– Наташа приезжает на первый в своей жизни бал… На ней красивое платье.
Модная прическа. Ей там все очень нравится…
– Ну дальше, дальше, – говорит ей учительница.
Стараясь, чтобы учительница не услышала, Камиль тихо шепчет:
– В 1812 году началась Первая Отечественная война. В романе описывается, как народ поднимается на защиту Отечества. Показывается жизнь высшего общества и простых людей. Андрей Болконский, Пьер Безухов, Наташа Ростова – любимые герои Льва Толстого. В них воплощены писателем такие черты, как героизм, честность, верность любви.
У Камили удивительный слух, недаром она столько лет ходила в музыкальную школу. Подсказку она повторяет очень старательно и верно.
– Молодец, Батталова! – хвалит ее учительница. – Содержание произведения знаешь. К уроку хорошо подготовилась. Вникнуть в содержание произведения – значит понять глубину его идеи! А это нелегко. Потому что мысль, которую писатель хочет высказать, он воплощает в образах, раскрывает при помощи художественных приемов. Чтобы понять мысль, которую он хотел высказать, читателю необходимо уметь подняться до уровня писательского мышления.
Девушка аккуратно садится на краешек стула, одаривает Камиля благодарным взглядом и пожимает под партой его руку. От прикосновения ее нежных пальцев на щеках юноши проступает румянец, и, хотя ему нисколько не хочется кашлять, он делает вид, что у него першит в горле, и старательно откашливается.
С уроков они выходят вместе. Домой идти им тоже в одну сторону. Вдоль дороги стоят березы. Дервья уже не молодые. Ветки с каждым днем свисают все ниже к земле, как будто кому-то кланяются. Будто за машинами следят, которые туда-сюда проносятся. Их листочки, словно длинные сережки, тихо качаются на слабом ветру.
Камиля со своей подругой Алиной идут впереди. За ними шагают Камиль, Радим, Ринат. Радим без умолку болтает, а если зазеваешься – ножку подставить и на пыльную дорогу свалить запросто может. А одновременно желтовато-зеленые кисти срывать и на землю кидать успевает.
Дом Камиля – ближе всех, он первым остается. Другие продолжают свой путь.
В этот момент у юноши сердце будто обрывается. Вон две девушки и два парня шагают, такие радостные, и горя им нет. Или радуются, что от Камиля избавились? И тут ему в сердце холодная, противная змея заползает. Он впервые узнал, что такое ревность. И как будто такой замечательный, такой прекрасный мир пополам раскололся. А у берез листья ржавчиной покрылись и ветки еще ниже к земле склонились… И почему Радим так на Камиля глядит словно проглотить его хочет? И почему языком как мельница ветряная молотит? Но сколько бы ни ломал себе голову Камиль, он так и не смог найти ответ на эти вопросы. Одно только понял: любовь – это как пламя от свечи, на вид удивительно прекрасное, а тронешь – обжигает.

2
Переступив порог дома, юноша забыл все школьные дела и сразу погрузился в хозяйственный заботы. В передней комнате, одетый во все белое, на кровати лежит его отец Фарит. Когда он попал в автомобильную аварию, Камиль учился только в шестом классе. Но он помнит все, как будто это случилось вчера, – свой испуг, смятение, страшную неизвестность. Получив травму позвоночника, отец был парализован. Но находится в полном сознании, всех узнает, свободно разговаривает. Первым делом Камиль взбивает подушки и, прислонив к ним спиной, сажает отца.
– Как чувствуешь себя, папа? – спросил он. – Ничего у тебя не болит? Лекарство пил?
Отец рад этим словам. Бледное лицо его розовеет, потухший взгляд оживляется – так он благодарен сыну… А сам говорит немного обиженно:
– Ты сегодня долго был. Почему? Устал тебя ждать. Уже ребра начали болеть.
Камиль разделся, умылся, поставил разогревать в микроволновку еду, которую еще утром приготовила мать. Сначала покормил с ложки отца, потом и сам перекусил. Мать говорит, все больные люди бывают капризными. Наверное, так оно и есть. Отец то говорит «горячее» и заставляет остужать, то говорит «давно остыло» и заставляет снова разогревать.
Теперь Камиль вздремнет часок в своей комнате, а потом до одиннадцати будет заниматься уроками. В этом году ему сдавать ЕГЭ. Три раза в неделю ходит к репетитору. Чтобы сын мог дополнительно заниматься, мать трудится на двух работах. Днем преподает в школе. А по вечерам дежурит в детском доме. Потому они только изредка успевают перекинуться несколькими словами по утрам или в школьном коридоре могут встретиться.
Мечта у парня большая. В Москве в технический вуз хочет поступить. Еще в прошлом году выяснил, какие экзамены по ЕГЭ ему придется сдавать. И усердно к ним готовится. И Камилю уговаривает: давай, говорит, вместе будем учиться.
А она только улыбается да плечиками пожимает.
– Мне, Камиль, совсем учиться не хочется, – говорит.
– А чего же ты тогда хочешь? – искренне удивляется Камиль.
Но девушка только ямочками на щеках играет, улыбается.
– Скажу когда-нибудь, Камильжан, – говорит.
Отличник Камиль не может понять этих слов. Как это можно не хотеть учиться?
А как тогда время будешь проводить?
В один из дней, набравшись храбрости, Камиль решился пригласить ее в кино.
– Камиля, в эти выходные пойдем в кино? – спросил он, когда после урока математики вышли на перемену.
Девушка как будто только этого и ждала:
– А я сама приглашаю тебя в кино, – ошарашила она парня.
– Куда?
– К нам! К нам домой!
– Как это так? – растерялся юноша.
– В эту субботу отца с матерью дома не будет. Они летят в Москву, оперу слушать. Наша мама ведь меломан. Так любит оперу. Завтра, говорят, какая-то интересная премьера будет.
Камиль совсем засмущался.
– Ну, как, приедешь к нам в гости? – поторопила его девушка.
– Ладно, – ответил он.
– Вечером приходи, когда стемнеет. Никто тебя не увидит, – сказала Камиля.
Или он подслушивал их, словно из-под земли появился Радим, и, как будто шутя стукнув одноклассника по спине, побежал в кабинет.

3
Открыв тяжелые кованые ворота с узорами, Камиль вошел во двор. Под ногами гладкие квадратные плитки. При свете полной луны они кажутся белыми-белыми.
А около крыльца молоденькая березка стоит. И листья ее от ветерка вечернего тихо шелестят.
Не решаясь ступить дальше на блестящий паркет, юноша остановился у порога.
Прямо перед ним от пола до потолка стоит большое зеркало.
– Давай, проходи! – пригласила его выскочившая навстречу ему Камиля. И, как тогда на уроке, взяла его мягко под руку и повела в зал. – Не стесняйся. Будь как дома! А я чай поставлю. А, может, ты кофе хочешь?
–Кофе, – ответил он, опустившись на большой кожаный диван. В этот момент с черными, величиной с наперсток, чашками на подносе появилась Камиля. Ах, какая она красивая! А от этого волшебного запаха духов с ума можно сойти!
Девушка включила экран на стене. Взяла в руки пульт. И шустро уместилась на диван рядом с ним. Наяву это или во сне? От волнения Камиль совсем растерялся.
Девушка, о которой он грезил днями и ночами и возносил на такую высоту, что даже в мечтах оставалась недоступной, а теперь – вот она, с ним рядом сидит!
Горячее ее дыхание обжигает ему шею и грудь. Камилю так захотелось обнять ее крепко-крепко, целовать ее лицо, ее душистые волосы. Но даже дотронуться до нее страшно! А если дотронется, кажется, что она разобьется, как вот этот хрустальный бокал, и тогда эта, сияющая в небе всеми цветами радуги картина, потускнеет, пропадет.
Они посмотрели очень интересный фильм. Назывался он «Одни на море». С потерпевшего крушение корабля на плоту спасаются несколько человек и животных. Дни идут, запасы еды и воды истощаются. Они начинают по очереди убивать друг друга.
Сначала самых слабых и обессилевших съели, потом и до остальных очередь дошла. В итоге остались один только юноша и лев. Вот они плывут и плывут по безбрежному океану. Вода и продукты кончились. Оба выбились из сил. Юноша даже глаза сомкнуть боится. Закроет – лев тут же его сожрет. Как выяснилось позже, лев ему только мерещился. В образе льва воплотились его самые черные, самые низкие мысли.
Фильм кончился. Но Камилю не хотелось возвращаться домой. Не желая расставаться, они еще долго сидели и разговаривали, снова пили кофе. Когда девушка вышла его провожать, за дверью он крепко поцеловал ее в губы и прыгнул в ночь с высокого крыльца.
Домой возвращался темными переулками, и тут путь ему преградили двое.
Один схватил его за грудки, другой, дав подножку, попытался свалить на землю.
Но Камиль не растерялся. Длинному двинул по скуле, а того, что ростом пониже, кинул под ноги и уселся на него верхом. Когда в тусклом свете фонаря он пытался разглядеть его лицо, длинный схватил его сзади за горло. Камиль дал ему локтем под дых. Пока тот, охнув, падал, юноша успел рассмотреть, что это был Радим.
– Радим?! – воскликнул Камиль, тряхнув парня за воротник.
Он носил на руках в баню отца, колол дрова, делал всю другую тяжелую работу.
Качал мышцы на турнике, каждый день занимался гирями. Или по этой причине, или потому, что он очень разозлился, ему не составило никакого труда справиться с одним жидким хлюпиком и с другим рыхлым тюфяком.
Радим – двоюродный брат Камиля. Их отцы – родные братья. Но, правда, с тех пор, как отец Камиля заболел, их семьи не очень-то общаются между собой.
Отец и мать Радима теперь со своими соседями – Батталовыми – дружат, большие друзья стали. А Радим почему-то издавна Камиля недолюбливает, по любому поводу придирается, старается унизить.
– Чего тебе от меня надо, чего тебе от меня надо? – повторял Камиль, встряхивая Радима за воротник.
– Зачем по нашей улице шляешься? Чего здесь потерял? – огрызнулся Радим.
– А где написано, что это улица Радима Алмаева? – спросил с издевкой Камиль. – Он, когда его доймут, мог и злым быть. – Улица Габдуллы Тукаева ведь написано. Не Алмаева. Дороги не даешь. Что, басмачом стал?
– По своей улице ходи! – выпалил Радим, вырвавшись из его рук. – Чтобы и следа твоего на нашей улице не было и вообще возле дома Камили не появляйся!
– Где хочу, там и хожу. Тебя не спрошу!
– Тогда на себя обижайся, – с угрозой ответил Радим, жарко дыхнув на него не то пивом, не то водкой. – Поглядите-ка на него, зятем Батталова захотел стать! Не тянись туда, куда росту не хватает, понял? Я не шучу! Сказано – сделано!
– Посмотрим, – ответил Камиль, стиснув зубы. – Тебя никто не будет спрашивать!
И изо всех врезал кулаком по круглой физиономии Радима. До этого Камиль никогда и никого не бил по лицу, не поднимал на человека руку. Мягким и холодным, оказывается, бывает лицо человека, и звук получается, как будто кроссовкой бьешь по футбольному мячу. Радим качнулся и грохнулся на землю. Разъярившись, быстро вскочил на ноги и, сжав кулаки, бросился на Камиля. Нос разбит, лицо от унижения перекошено. Дело ясное, конечно. Камиль не стал дожидаться, когда он ударит, и что есть духу помчался к дому.
– Ты у меня еще свое получишь! – прокричал ему вслед Радим.
Камиль бежал довольно долго, запыхался и перешел на шаг. Глядя в осеннее звездное небо, пытался распутать клубок противоречивых мыслей, которые кружились в голове. С одной стороны, душу грели воспоминания о недавней приятной встрече, с другой стороны, злился на выходку Радима. Все же брат двоюродный.
Раньше они всегда вместе были, вместе росли, в одни игры играли. На отца что ли рассчитывает? Тот – юрист, у него свой офис, семья живет в большом достатке.
А отец Камиля – инвалид, который год не встает с постели. Но Камиль нисколько не чувствует себя униженным. Дома его никак не притесняли, по голове, как говорится, не стучали. Мать постоянно советуется с ним, решают все совместно.
Раньше отец на работе день и ночь пропадал, когда заболел, стал капризничать иногда, но к сыну относится с большим уважением.
Может, именно поэтому Камиль и не расстроился. Поступок Радима только раззадорил его. Поглядим, посмотрим, – повторил он снова сам себе. Радим это дело так не оставит, он обидчив, мстителен. Хочет быть первым на всех спортивных соревнованиях, самый дорогой телефон, самая модная одежда должны быть обязательно у него. Но Камиль так просто не сдается, он и себя и Камилю сможет защитить.

4
В школе занятия шли своим чередом. А Камиль и Камиля держатся теперь совсем по-другому. Как будто между ними возникла только им одним известная тайна, словно образовался некий, другим не видимый мост. Преодолев неловкость перед одноклассниками, Камиль перестал скрывать свои чувства к Камиле. Открыто помогает ей на уроках. В гардеробе забирает одежду и помогает одеться, носит за ней ее сумку. Этот «героизм», похоже, возник после стычки с Радимом в темном переулке. Просто своим поступком Радим сбросил те путы, которыми Камиль сам себя связал. Он почувствовал себя способным на многое, как спортсмен-пловец, преодолевший боязнь перед холодной водой и окунувшийся в нее.
Однажды, как обычно, после уроков Камиль пошел провожать Камилю. Девушка зашла домой, а юноша зашагал было обратно, как вдруг услыхал: «Камиль, сынок, подожди-ка». Оказывается, это мама Камили, Наргиза-ханум.
Несколько растерявшись, юноша повернул назад.
– Камиль, сынок, подойди-ка, разговор к тебе есть, – сказала, улыбаясь, ханум.
Юноша подошел, она оглядела его с головы до ног и, не переставая улыбаться, спросила:
– Вы, кажется, дружите?
– Да!
– Не рановато ли, дружок? – улыбка на ее лице погасла. – Вам учиться надо, окончить школу, хорошо сдать экзамены и поступить в вуз. – Очень серьезно сказала это Наргиза-ханум. И еще добавила: «Ты, наверно, понял, что я хотела сказать, и примешь правильное решение, Камиль, дружок. Прощай!»
В ту ночь сон не шел к Камилю. Мысленно он спорил с Наргизой-ханум. Думал, думал и пришел к такому выводу. Почему это рановато? Совсем не рано. Они уже в одиннадцатом классе учатся. Им скоро восемнадцать лет. Дни летят быстро, так и жизнь пролетит – не заметишь!
А на следующий день, постаравшись успокоить себя, Камиль как ни в чем не бывало, сел рядом с Камилей. От радостного, смешанного с восхищением взгляда, сразу стало понятно: с ней провели «воспитательную» работу. Однако, несмотря ни на что, они вместе! Но, хотя все осталось по-прежнему, в будущем решили быть осторожными.
В эту субботу родители девушки снова улетели смотреть оперу, и уже не в Москву, а в Питер. В этот раз Камиль сам решил пригласить девушку в кино. В райцентре, где они жили, кинотеатр каким-то образом, сохранился, для молодежи это единственный очаг культуры.
Мультфильм на субботней афише тоже был единственным, так что выбирать было не из чего. Впрочем, они больше глядели друг на друга, чем на экран, слушали тоже больше себя.
Сеанс кончился, и они вышли на прохладную по-осеннему улицу. Молодой человек оглянулся по сторонам. Не подстерегает ли где Радим… Без лишних приключений, спокойно проводил до дома Камилю. Сколько ни звала его девушка попить кофе, зайти категорически отказался. После предупреждения Наргизыханум ему не только на крыльцо подниматься, но даже за дверную ручку браться не хотелось.
Долго стояли возле двери, не имея сил расстаться друг с другом. Знакомая молодая березка, качая ветками, хотела то ли услышать их, то ли дотянуться до них и погладить… Нет, она, кажется, качаясь из стороны в сторону, искала тепло, пытаясь спрятаться от северного холодного ветра…
Только и у этой встречи конец оказался печальным. На следующий день, то есть в воскресенье вечером, в дверь Камиля постучалась Наргиза-ханум. Мать, как обычно, на работе, а он сидел готовил уроки. Выражение лица незваной гостьи ничего доброго не обещало, оно было черным, как грозовая туча.
Ханум вошла, поздоровалась.
– Камиль, сынок, выйдем в коридор, у меня есть несколько слов только для тебя.
Они вышли в холодный полутемный коридор.
– Вот, наденьте, – предложил ей Камиль тапочки Поджав губы, Наргиза-ханум долго смотрела на него.
– О ногах моих заботишься, да, сынок? – процедила она сквозь зубы, низким голосом. В зеленых ее глазах сверкнули холодные льдинки. На лице, с проступающими пигментными пятнами, не дрогнул ни один мускул, ни одна жилка.
Удивительно, подумал юноша, у Камили глаза тоже такие же, как у матери, но они у нее теплые, лучистые и даже в хмурые облачные дни ярко сияют, а на губах постоянно улыбка. Изо рта Наргизы-ханум, пахнущего помадой, рвутся слова одно другого резче, одно другого злее.
– Ты, сынок, о моих ногах не беспокойся. А вот вокруг моей дочери перестань крутиться! Мы не для тебя ее растили.
– Я люблю ее, – сказал Камиль, осмелев. Лицо его начало краснеть, как будто огнем опалило. – Очень! И я ей нравлюсь.
– Она еще ребенок. Ничего не понимает. А ты – парень, ты понимать должен!
Если не понимаешь – заставим понять!
– А чего понять?
– Вчера, когда мы были в опере, ты опять провожал Камилю. Ты, вопреки моему запрету, с какой бесстыдной рожей к нам приходил?
– Я…Она…Мы…
– И не «ы» и не «мы», с этого момента чтобы твоего духа не было рядом с Камилей. Осел он и есть осел, а ты тоже, как осел, упертый. Копия отца! Он такой же упрямый был! Сегодня я с вашим классным руководителем хорошенько поговорила, с завтрашнего дня будете сидеть отдельно! Если и в этот раз не поймешь – пеняй на себя. Я не шучу! – Вся красная, багровая от распиравшей ее злости, Наргиза-ханум выскочила, громко хлопнув дверью. Затем послышался шум мотора отъезжающего автомобиля.
Сам относившийся к людям с безграничным уважением, юноша никак не ожидал унизительного сравнения его с ослом. Лицо, шея, уши у него огнем горели.
Мать Камили ему приходилось видеть на классных собраниях. И он привык считать, что это красивая, вежливая женщина. Восхищаясь ее красноречием, обаянием, он даже думал иногда: почему моя мама не может так выступать. И голос вроде не был таким грубым. Особенно обидно то, как она унизила беспомощного отца! Болезнь ведь не выбирают по собственному желанию. Она к каждому прийти может, разрешения не спрашивает.
Стоял долго, как оглушенный, до тех пор, пока не почувствовал, что холод уже до сердца достает, только тогда зашел в дом. Как будто ничего не случилось, снова сел за уроки. И в этот момент левую сторону груди внезапно сжала боль. Словно Наргиза-ханум своими наманикюренными пальцами вырвала из груди сердце, и, помяв, подавив его, выжав из него кровь, засунула его обратно…
Юноша открыл страницу «ВКонтакте». Начал смотреть фотографии, где они были сняты вдвоем с девушкой. Вот они возле школы на фоне берез, вот на берегу Агидели… Вот фото, когда они пришли в кино, а попали на мультики. Какие они счастливые! Но почему мгновения, связанные с Камилей, насколько дороги, настолько и болезненны?

5
С понедельника они стали сидеть врозь. Перед всем классом руководительница объявила: «С сегодняшнего дня юноши и девушки будут сидеть раздельно.
А то вы только и делаете, что болтаете все время, мешаете учебному процессу. А у вас ведь – не забывайте об этом! – год сдачи ЕГЭ. Это распоряжение директора.
Я буду сама приходить и проверять каждый день на каждый урок». Что же тут поделаешь? Камиль сидел низко опустив голову, стесняясь встретиться взглядом с учительницей. Это «распоряжение» не с неба, однако, упало, Наргиза-ханум, ясное дело, руку к этому приложила.
Но разве можно остановить стремительный поток… Он сам себе пробьет дорогу и будет бежать несмотря ни на что.
Нет уроков, но есть перемены. Камиль и Камиля ждут теперь перемену, как утопающий жаждет глоток воздуха, просто они живут от перемены до перемены.
Только уроки закончатся – они будто магнитом друг к другу притягиваются. Хоть и сидят врозь, но ведь есть телефон, Интернет, возможность тайком взглядами обменяться.
Но перед следующим понедельником с урока математики юношу вызвали в кабинет директора. Вид у директора был очень встревоженный. Что же случилось?
Однако директор сам задал ему вопрос:
– Что произошло, Юнусов? Завтра тебя вызывают на допрос. Телефонограмму прислали. – В это время в кабинет вошла мать Камиля. – Вот, познакомьтесь, – протянул ей директор листок бумаги. – Не понимаю, что произошло? Камиль Юнусов – наш лучший ученик! Вашему сыну завтра необходимо явиться к следователю.
К тому же, в качестве обвиняемого!
Юноша никак не мог себе представить, в чем его могут обвинить. Ничего незаконного он, кажется, не совершал.
Во вторник утром они вместе с матерью пришли к следователю Уразбаеву.
Тот долго не тянул. Сразу взял быка за рога. Женщина, которая каждый день приходит к Наргизе Батталовой готовить еду, убираться по дому, двадцать восьмого сентября в семь часов вечера забыла во дворе Батталовых дорогой телефон. Она уже в воскресенье с утра пришла искать его, но на том месте, где она оставила телефон, а именно на скамейке под березой, его не нашла. Написала заявление в полицию, возбуждено уголовное дело. Подозреваемый – только один. Двадцать восьмое сентября, учащийся одиннадцатого класса Камиль Юнусов находился во дворе Батталовых. И он обвиняется в краже.
Не зная, что ответить, Камиль уставился в строгую, не выражающую никаких эмоций физиономию Уразбаева. Затем кинул взгляд на совершенно растерянное лицо матери. Какой телефон? У Камиля свой айфон имеется. Зачем ему чужой?
Снова перевел взгляд на следователя. А он не отрывал равнодушных глаз от экрана ноутбука.
Это что, Камиль видит сон? Нет, это явь! Вон за окном золотая осень! Нахальные клены как будто готовы пробить оконное стекло и забраться в кабинет следователя.
– Ну, Юнусов, расскажите всю правду. Зачем вы двадцать восьмого сентября в десять часов вечера пришли во двор Батталовых? С какой целью? Пальцы следователя проплясали по кнопкам ноутбука. – Куда дели украденный телефон?
– Я не видел и не крал никакого телефона!
– Однако двадцать восьмого сентября вы там были?
– Да, был.
– Кто сообщил тебе, что Батталовых нет дома? Эту информацию ты решил использовать со злым умыслом?
– Вы заведомо ложно обвиняете моего сына!
– На записи видеокамеры, расположенной над дверью, видно, как ваш сын зашел, а затем вышел через некоторое время.
Лицо матери сделалось бледным. Однако она сумела сказать в защиту сына:
– И что, у него в руках был украденный телефон?
– Здесь я задаю вопросы! – резко оборвал ее следователь. Некоторое время он помолчал. Настроение его заметно изменилось. Затем протянул Камилю лист бумаги.
– Распишитесь и прошу вас оставить свой телефон. В интересах следствия наша беседа будет долгой.
Остальное все было как в кошмарном сне… Самое тяжелое – это слышать постоянно повторяемые слова «ты украл телефон» … На следующий день те же самые вопросы, унижение, стыд. Как он посмотрит в глаза Камили? Телефонным вором будут его называть.
И что самое горькое – безвинно! Это слово он слыхал от своей бабушки. «Без вины обвинив, скотину отобрав, самих в Сибирь сослали», – постоянно рассказывала она о каких-то своих дальних родственниках. Вот это горестное испытание и на его долю выпало. Как тяжело! Как стыдно! Как будто целую гору на плечи взвалили. Единственное утешение – он не крал, он – не вор. Чужим вещам даже не завидовал, не то что красть.
И завтра он не смог пойти в школу, и послезавтра. Отцу сказал, что в школе карантин, грипп. Ночными дежурствами в интернате мать с кем-то поменялась.
Кому-то звонила, с кем-то встречалась. В пятнице к ночи торопясь пришла из школы. Даже не раздеваясь, пригласила Камиля на кухню, плотно прикрыла дверь, стала наливать воду в чайник.
– Чтобы отец не услышал, – сказала, оправдываясь. – И так из-за любого пустяка готов закипеть, как этот чайник. Давай, сынок, садись. Разговор есть.
Сели за стол друг против друга. Мать сняла пальто, развязала платок. Вспотевшие пряди каштановых волос прилипли к бледным вискам. Как у нее бывает при большом волнении, голубые ее глаза потемнели, щеки порозовели. «Ты на мать похож», – говорят часто Камилю. Слишком красива его мать, красива как куклы, какими любят играть маленькие девочки. Она кажется такой хрупкой, мягкой, робкой, а сама ни перед какими неожиданностям не спасует. Пантере не уступит.
«Недаром она жена прокурора», – подумал про себя Камиль. Он старается не причинять матери никакого беспокойства, но вот, видишь, как вышло.
– Я сегодня разыскала ту женщину. Домой к ней сходила. Бедно очень живут.
Одна троих детей растит. Откуда у нее может быть дорогой телефон! Растерялась, когда меня увидела. Плачет и плачет, чего-то не договаривает, скрывает. Поговорили, поняли друг друга. Она оказалось моей бывшей ученицей. Двадцать пять тысяч я ей в руки дала. «Возьми», – только сказала. И в открытую ей заявила: «Если думаешь, что твой телефон украл мой сын, ты ошибаешься! Побойся Аллаха, он все видит и знает, мой сын не вор! Эти деньги я даю тебе как милостыню, умоляю, возьми, только на моего сына напрасно вину не возводи. У тебя у самой трое детей растут, греха побойся!». Деньги взяла. Со слезами, с плачем взяла. Заявление, которое она написала в полицию, вдвоем забрали. Объяснила, что телефон нашла, извинилась. Мне кажется, подучил ее кто-то… Здесь другая, более умелого человека рука действует. Камиль покраснел до ушей.
– Зачем ты так сделала, мама? – спросил он, совсем уже побагровев лицом.
– Так надо, сынок. – Я посоветовалась с хорошими знакомыми твоего отца.
«Самый верный и спокойный путь в этой ситуации именно этот», – сказали они.
– Голос матери звучал уверенно и твердо. – А ты уедешь в соседний район, к тете Фагиле. С ней я тоже переговорила, она согласна, – сказала мать скороговоркой.
Фагиля-апа – младшая сестра матери. Преподает в школе химию и биологию.
По своему предмету она самая сильная в районе учительница. Из-за работы, изза школы так и не вышла замуж. В райцентре ей выделили еще не старый дом, и она живет в нем до сих пор одиночкой.
– Сейчас тебе надо отсюда исчезнуть пока. Они должны забыть тебя. И ты тоже… И с этого момента даже слово «Камиля» не произноси! Ты не ровня ей! И просто помни: твоего отца врагом считают. В свое время он одну их аферу раскрыл. Они никогда не согласятся на твои отношения с их дочерью. В молодости кто не влюблялся. Целовались-обнимались – ветром унесло! Забывается все это!
Одно помни: отец твой болен. Тебе о будущем надо думать. Все наши надежды, вся наша жизнь – это ты!
– За отцом ведь надо ухаживать, – сказал Камиль.
– Об этом не беспокойся, сынок, за отцом сама буду смотреть. Со второй работы уйду. Заявление уже написала. Если очень понадобится, родные, соседи помогут.
И так ведь тебя в Москву провожать собирались. Его самая большая мечта – тебя вырастить, выучить, человеком сделать. Он хотел, чтобы ты известным физиком стал. Но только тебе химией и биологией нужно покрепче заняться. В этом случае репетитору платить не придется. Самый лучший репетитор соседнего района рядом с тобой будет. Учебный год только начался, еще не поздно.
– Ладно, мама! – Эти слова Камиль произнес очень спокойно. Просто он сам давно об этом думал.
Говорят, утопающий за соломинку хватается. Почти в таком положении и Камиль находится. За соломинку, которую ему протягивают мать и Фагиля-апа, он должен хвататься и зубами, и ногтями. Прошлого как будто и не было, далеко гдето осталось, оно там, за нынешней бездной реальности, которую и не преодолеть и от которой не спастись. Под ногами – хлябь, воздух – огонь, пламя. Вся надежда в будущем. Когда-нибудь за горами, за вершинами пробьется первый луч рассвета, завеса ночи расступится, и душа его снова озарится светом прежнего счастья.
Он опять оглянулся и посмотрел на отца. Хотя ему всего и не объясняли, отец, кажется, что-то чувствовал, глубоко запавшие, широко открытые, как у испуганного человека, глаза его беспокойны, своими дрожащими бессильными исхудавшими руками он то мнет, то снова разглаживает пододеяльник…
– А что отцу скажем?
– Не знаю пока, – прошептала мать, пряча лицо и вытирая сухие глаза. Она уже устала плакать, слезы у нее иссякли. – Что-нибудь придумаем. Он ведь, когда ты долго не возвращаешься, снимает со спинки кровати твою рубашку и накрывает ею свое лицо. Даже по запаху твоему скучает. Зачахнет он без тебя, высохнет от тоски…

6
– Камиля… – Увидев на экране ноутбука родное лицо, Камиль расцвел улыбкой. – Как у тебя дела?
– А как у тебя? – У девушки было обиженное лицо. – Куда делся, почему ничего не сказал? Что я должна думать?
Юноша растерялся. Неужели ничего не знает?
– В школе что говорят? – поспешил он поинтересоваться.
– Все в недоумении… Никто ничего не говорит.
– Один Радим ходит храбрится, сбежал, говорит, трусливый заяц. Он, кажется, что-то знает. Болтал, будто ты даже в полицию попадался. У кого-то телефон пропал, а потом нашелся.
– А потом?
– Что потом, забыли. Кого чужое горе волнует! У всех на языке ЕГЭ, репетиторы, выпускной вечер… А что я должна делать, Камиль? Целую неделю не звонишь, и в ВКонтакте тебя нет!
– Вот, позвонил ведь, – улыбнулся юноша.
– Ты где сейчас?
– В соседнем районе!
– Шутишь… – в голосе Камили послышалась обида.
– Я хочу увидеться с тобой…
Юноша нахмурился. Словно готовое проясниться небо снова стали затягивать тучи.
– Нельзя, Камиля.
– Почему? Что случилось? Почему ты мне ничего не рассказываешь? Агентом 007 стал?
– Да, – сказал он, обрадовавшись подсказке.– Теперь я на самом деле агент 007, и наш разговор вражеская разведка не должна обнаружить… Так будет лучше.
Серьезные причины имеются, Камиля. Когда встретимся, я все тебе расскажу, но только не сейчас!
Камиля понурилась. Нахмурила брови.
– И не знаю… И моя мама против тебя всякое говорит. Не водись с ним, говорит, он очень плохой человек. Сначала я пыталась тебя защищать. Старалась ей все объяснить. Но она вся из себя выходит, как только о тебе что услышит. «Я счастья тебе желаю, почему ты этого не понимаешь, – все время меня этим изводит. – Учиться поступишь, там вот с нормальными парнями познакомишься.
На худой конец, вон с Радимом подружись. Хоть отца хорошего сын». А мне на него даже смотреть не хочется. И возражать маме нет толку. Я не отвечаю ей. Я не знаю, что и думать.
– Камиля, что бы ни говорили обо мне, не верь, – сказал Камиль как можно тверже. – И с мамой из-за меня ссорься! Она на самом деле добра тебе желает.
– Похоже, и ты, и мама лучше меня знаете, что для меня лучше! Даже больше меня! А меня вы спрашивали, «о чем ты думаешь, что тебе нравится, Камиля»? – разволновалась и разгорячилась девушка.
– Прощай! – отключилась она.
Он долго глядел на пустой экран. В душе его было также пусто. Неужели обидел свою любимую, которая и день и ночь была в его мечтах, которая постоянно приходила к нему во сне и заставляла его страдать?
Эх, махнуть бы на все рукой и, как птица, на крыльях полететь к родному дому!
К отцу и к матери. Покружить, покружить над родным домом, а потом полететь и сесть на березу, что стоит во дворе Камили… и ждать, когда она появится из дому!
Но нет, не получится, сейчас ведь ночь. Она, наверно, готовится ко сну. Подлететь к ее окну и глянуть на нее… Вот она на ночь расчесывает свои длинные темные волосы… Расстилает постель и, почувствовав чей-то взгляд, быстро оглядывается и смотрит в окно… Однако там никого нет… На дворе поздняя осень, темная ночь, холодный дождь.

7
В этом году юноша не почувствовал ни холодной, всех доставшей зимы, ни лениво наступающей весны. И раньше у него день в занятиях проходил. А теперь он тем более с головой в учебу погрузился. Вся радость – с любимой по телефону, по скайпу пообщаться. Желание одно: получить хорошие баллы! Не сдаваться!
От этой безжалостно загнавшей его в угол реальности, только таким образом и можно от нее избавиться. Только с помощью прекрасной мечты о прекрасном будущем! Дни проходят, их засыпает песок времени. Им нет возврата. Не думать о них! Закопать их на кладбище памяти и шагать в будущее.
Химия с биологией, оказывается, такие интересные! Почему он не знал об этом раньше? Или Фагиля-апа так здорово объясняет? Недаром ее ученики в масштабе страны на олимпиадах побеждают. Она – заслуженный учитель.
Старинные шкафы у ней полны книг, справочников, словарей. Есть и такие отличные учебники, изданные еще в советское время, большинство из них даже в Интернете нельзя отыскать. Из соседних районов едут, чтобы она репетиторство взяла.
Как начнет про свой предмет говорить – совсем другим человеком становится.
Большие зеленые ее глаза делаются еще больше, ноздри расширяются – просто в транс входит.
Бревенчатые стены аскетичного дома тети Фагили исчезают – Камиль погружается в бездну знаний. В доселе малопонятных формулах появляется жизнь, молекулы, атомы, клетки оживают.
Камиль пришел к такому решению: он будет доктором! Больше никем. И специальность выберет самою сложную – нейрохирургию. И отцу надеется помочь.
В березовой аллее школы с неба, казалось, в душу любовь спускалась, а теперь знания. Он ни в Москву, ни в Питер не поедет, а в Уфу поступит учиться. По этому поводу с Камилей они уже твердо договорились.
Вскоре хлопоты с ЕГЭ наступили. Экзамены Камиль встретил с удивительным хладнокровием. Последние события закалили юношу, быстро сделали его мужчиной. Рядом с теми позорящими, унизительными событиями ЕГЭ – уже мелкий вопрос. И он спокойно прошел все испытания, тесты по химии и биологии сдал по крайней мере на девяносто баллов. Только по русскому языку набрал восемьдесят восемь. Но и это неплохая оценка. Потом отвез оригиналы документов в Уфу, в медицинский университет и начал ждать итогов конкурса. Здесь конкурс один из самых больших в стране. Но он был уверен, что пройдет его. Он – в первой полусотне. Если глянуть на статистику прошлых лет, более сильные, чем он, штурмуют столичные вузы. Так и получилось, Камиль прошел сразу в первом туре.
Значит, он первого сентября в числе студентов-первокурсников откроет двери университета. Откроет – и с головой погрузится в учебу.
Июль он провел у тети Фагили. В ее старом доме починил все, что можно было починить. Крыша прохудилась – новым железом покрыли. Пока помогал мастерам, многому у них поучился, те даже в свою бригаду его стали звать. Молодой, ничего не боясь, и по крыше как обезьяна лазит, и листы железа гнет. А почему бы не пойти? До конца лета крыши трех домов, двух бань покрыли, деньги пришли.
Домой почти через каждую неделю наведывался, отца в бане купать помогал, но мать не очень-то это приветствовала.
Встреча с Камилей все откладывалась. Надо ждать сентября. Решили встретиться в Уфе. Камиля – тоже будущая студентка. Послушав свою мать, она поступила на экономический факультет нефтяного университета. Ей, кажется, было все равно, где учиться. Отец с матерью о карьере ей твердят, в мероприятиях участвовать уговаривают. В школьные годы мать в музыкальную школу ее ходить заставляла, в спортивную секцию записала. Ну и ходила девочка, только чтобы матери не перечить. Но Камиля ни учиться, ни к каким-либо головокружительным достижениям стремиться не желает, она хочет только одного – выйти замуж, стать домохозяйкой и растить красивых-красивых детей. И единственный человек, которого она любит, который ее сердцу желанный, – это Камиль. На нее, красавицу – единственную дочь Батталовых, сколько парней заглядывается. Не слепая она, видит. А сосед Радим, как надоедливая муха, в глаза лезет. Он тоже в нефтяной университет поступил. Также на платное отделение. На переменах, после лекций под предлогом или без предлога подходит к ней, чего-то болтает, рассмешить старается. Но девушке, кроме Камиля, никого не надо. С мыслями о нем день встречает, с мыслями о нем ночь провожает. И в снах, и в мечтах он, он.
Разумеется, ни отцу, ни матери рассказать она не может. Мать даже имени Камиля слышать не хочет. Как порох готова вспыхнуть. «Как и отец его, такой же твердолобый», – ругает его она. Камиля только краем уха услыхала разговоры отца с матерью: будто когда отец Камиля работал районным прокурором, у него был какой-то большой конфликт с отцом Камили. После того, как прокурор не разрешил отдать какому-то депутату несколько гектаров земли на живописном берегу Агидели… Претендовавший на этот участок фермер, который хотел открыть здесь дом отдыха, написал жалобу в прокуратуру. Прокурор дело замять не захотел, наверх передать решил, но не успел – попал в аварию. У матери настроение портится, нервы начинают играть, когда разговор об этом заходит. В самом деле, люди до сих пор говорят, что у отца Камиля была очень жесткая рука, что был он человеком очень прямым, строго придерживающимся буквы закона.
И прозвище у него было «Настоящий прокурор». Мать Камили говорит: «Дурак он, Фарит. Жизни не понимал. Закон соблюдал. Если бы все в мире по закону делалось, то и самого мира бы не было!»
Камиля не совсем с матерью соглашается. Ей, например, именно такие, прямые, честные, люди нравятся. Ложь, вранье всей душой ненавидит. Кажется, и Камиля она любит за его прямоту, бесхитростность. Просто она не говорит об этом, не расстраивает мать.
К лучшему или к худшему – депутат мечту свою осуществил: на берегу реки он отстроил себе дачу, как ханский дворец, и летом с семьей там отдыхает. С отцом Камили они до сих пор очень близкие друзья. И поддержка большая, видать, была.
Родичи Камили два-три раза в год ему большой прием устраивают, отец гостя на охоту вывозит. На берегу Агидели рыбу ловят, шашлык жарят.
У депутата есть сын Альберт, худой, длинный, с желтыми, как солома, волосами. Мать открыто сватает за него дочь. Дескать, порядочных родителей сын. В Москве учится, то, се… Нуждаться ни в чем не будешь. В Лондоне жить будешь…
Девушке ни то, ни это не интересно, и сам Альберт тоже не интересен. И знать не хочет, и не надо. Не нравится ей Альберт. Не похоже, что и Альберт без ума от нее. Он – раб Интернета. Вся забота – компьютерные игры. Ему еще расти да расти до того, пока девичьей руки коснуться осмелится.
А у Камили – своя забота, свои думы, свои мечты. Все они к одному единственному человеку устремлены – к нему, Камилю! И сегодня он ей приснился. Будто чудесная зеленая поляна… Сверкая на солнце, чистая полноводная река течет.
Теплый, мягкий ветерок дует, птицы поют. Под ногами песок… Камиля босиком.
Все как будто наяву. Камиль шагает по одному берегу, Камиля – по другому…
Идут и идут в поисках перехода. Но сколько ни идут, не могут его найти. Камиля пытается реку переплыть. Но вода в ней вдруг делается черной и такая она холодная, прямо обжигает тело. Камиль с противоположного берега рукой машет, лицо тревожное: «Нет, нет, не входи в воду!» – кричит. «Камиль, Камиль», – пытается звать она, хочет идти к нему по ледяной воде. Но течение такое сильное, а в ногах такая тяжесть, что ни поднять их, ни шагнуть не получается.
Как этот сон толковать? Неужели нескоро им быть вместе? А Камиль почему «нет, нет» говорит? Он что, видеть ее не хочет и встретить не желает? Почему он сам к ней перейти не хочет? А вот это уже наяву. Почему никак не объяснив, ничего не сказав, уехал в соседний район? Как это понять?
Или из сердца его вон выбросить? Парней, что ли, нет? В нефтяном университете их – пруд пруди. Лучше Камиля, может, найдется…И перед взором девушки встала картина из раннего ее детства. Они вместе с мамой пошли в какой-то большой магазин. На глаза Камили попалась кукла с самой верхней полки. Она была ростом как сама Камиля. Глаза – синие-синие, ресницы – длинные. Розовое платье с пышными кружевами.
Девочка остановилась, не в силах оторвать от игрушки взгляд. Умоляюще посмотрела на мать. А та куклу в руках покрутила, повертела, да и поставила на место. Увидев рядом куклу поменьше, широко улыбнулась:
– Вот эту-то можно будет взять, дочка.
Готовая заплакать девочка, потянулась к той, понравившейся ей кукле.
– Нет, дочка, эта очень дешевая. Вон смотри, какая красивая. И дороже, и лучше.
Камиле на эту куклу и смотреть не хотелось. Однако мама, как отрезала, купила ту куклу, которая ей понравилась. К этой кукле так никто и не притронулся, никто с ней не играл, одинокая и грустная, просидела она в углу шкафа. Потом, когда выросла, девушка столько магазинов обошла в поисках понравившейся ей тогда куклы – но больше она ей не встретилась. На нее похожие есть, а такой, как Камиля хотела, – нет. Эта красивая кукла навсегда осталась в памяти, как та несбывшаяся мечта, о которой жалеют всю жизнь. Похожие на этот эпизоды и дальше повторялись постоянно. Мягкой по натуре Камиле ничего больше не оставалось, как только подчиняться матери. И игрушки, и самую лучшую и дорогую одежду, которые нравились самой, выбирала ей всегда мать. Нравилось-не нравилось это дочери, она даже не думала. А не повторяется ли теперь то же самое? Нет, подбадривала себя Камиля, хватит, я уже не ребенок – буду жить, как мне самой нравится.
Рука ее тянется к телефону. Длинные тонкие пальцы, танцуя на светлом экране, начинают набирать слова, и обидные и нежные вместе:
– Камиль… Знал бы ты, как я соскучилась по тебе! Так сильно соскучилась, что даже сержусь на тебя. Как дождаться того дня, когда мы встретимся с тобой? Как?
В качестве доказательства того, что она скучает, вслед «летят» файлы с песнями, рисунки цветов, смайлики.
Не задерживаясь, скоро приходит ответное письмо.
–Я тоже… Я тоже в таком состоянии…
– Мы же увидимся, ведь так?
– Конечно! Как только будем в Уфе! Если даже камни с неба станут падать!
Жди, любимая! До первого сентября совсем немного осталось.
– Если хочешь, я возьму такси, и сама к тебе приеду!
– Нет, Камиля. Об этом станет известно на следующий же день. Чтобы мы смогли быть вместе в будущем, сейчас надо потерпеть, надо подождать.
– А ты знаешь, наши ремонт сделали. А в вентиляционной трубе голуби свили гнездо и вывели птенцов. Их, конечно, потревожили. А коль птенцов коснулась рука человека, родители тут же их бросают. Теперь они у меня сидят в ящике, и я за ними ухаживаю.
– Да, – отвечает Камиль. Он ведь теперь знаток по биологии. – Такие случаи происходят и в мире птиц, и в мире животных, даже среди людей бывают… Фотки их мне пришлешь?
– Ты не понимаешь! – обижается на него девушка. – Опять по-книжному начал рассуждать. Это ведь настоящие, живые птенцы голубей! Если б ты видел, какие они интересные! Я уже начала выпускать их во двор, они летать учатся. Крылья у них окрепнут, и улетят они, а я одна останусь…
– Почему ты одна останешься, – утешает ее юноша. – У тебя же есть мать, отец и я тоже.
– Ничего ты не понимаешь! – приходит ответ, и связь обрывается.

8
Золотые листья берез бесшумно срываются с веток, кружатся в теплых струях воздуха и нехотя падают на землю, и, словно большие бабочки, садятся на серый нагретый солнцем асфальт…
И здесь тоже березы… Они как будто всю жизнь сопровождают Камиля: по дороге в школу, дома… а теперь в Уфе…
Говорят, береза дерево печали. Неужели они не смогут быть счастливыми?
Может, поэтому подстерегают их березы? Нет-нет, в чем могут быть виноваты эти стройные белоствольные деревья? Зачем они нарочно беду будут кликать? Все будет хорошо! Все тяготы легко пропадут, как легко стирается рукой прилипшая к лицу паутина.
Издалека узнав фигуру родного человека, его знакомую походку, Камиля кинулась навстречу любимому. Задохнувшись, бросилась в объятия юноши. Прильнула к его широкой теплой груди. Подняла глаза к небу. К голубому-голубому бездонному небу, где кружатся листья-бабочки… Высоко, в бездонной синеве летают беспечные уфимские голуби. Может, среди них есть и те птенцы, за которыми она ухаживала и выпустила летом?
Душу девушки охватила какая-то легкость, чувство безграничной благодарности. К этому ли высокому голубому небу, судьбе ли? Какая она счастливая! Ей больше никого и ничего не надо. Ее объятия полны счастьем. У этого счастья и имя есть, и плоть. Камиль его зовут! С бездонными, как небо, голубыми-голубыми глазами, с пышными каштановыми волосами, брови вразлет как крылья ласточки, и почти соединяются друг с другом. Камиля слыхала, что у людей с такими бровями избранница бывает из ближних мест. А они, интересно, поженятся? Сама думает так, а язык другое говорит:
– Камиль, поросенок! Я ненавижу тебя! Попробуй, посчитай, сколько дней прошло! Сколько часов!
…Хотя с тех пор как приехали в Уфу, встречаются они каждые два-три дня, не кончаются у них разговоры, не перестают обмениваться секретами друг с другом.
Вернее, говорила и говорила только Камиля. Что учебу она не любит. Что учится, лишь чтобы отца с матерью не расстраивать, как она живет в двухкомнатной квартире, которую они ей купили, рассказывала. Чтобы не скучала, попугая ей прислали, аквариум с золотыми рыбками подарили. Отец обещал купить автомобиль, если первую сессию хорошо сдаст. Сейчас на права сдавать учится. Инструктор водительских курсов, за которым она закреплена, чем-то похожий на Камиля, влюбился в нее. С Камили глаз не сводит, чуть в придорожный столб не врезались…
– Соскучился я, – говорит Камиль, с восхищением глядя на без устали тараторившую девушку.
Девушка замолкает.
– Я тоже, – отвечает потом… – Мне тебя не хватает. Ни на кого, ни на чего глядеть не хочется. Только одного я понять не могу: ты меня любишь?
Обняв за талию, Камиль притянул ее к себе.
– Люблю, люблю, – отвечает он шепотом, зарывшись лицом в душистые волосы, от запаха которых можно сойти с ума. Сердце его страстно забилось.
– Если любишь, почему целый год ничего не рассказывал? Целый год, даже подумать страшно.
– Уж не совсем год.
– А для меня – год. Нет даже не один год – тысяча лет!
– Я и сейчас ничего не могу тебе сказать, Камиля. Время настанет, обо всем тогда расскажу.
– А зачем ждать?
– Что это за такая великая тайна, которую надо от меня скрывать, которую нельзя мне открыть?
Юноша понурил голову.
– Камиля, давай больше не будем об этом говорить, ладно. Сказал ведь, это для меня очень неудобная тема. Верь мне, время придет – сам расскажу… Так договоримся. И у меня одна только просьба: о наших встречах твои родители не должны догадаться.
– А ты знаешь, – отвечает ему девушка, погрозив пальцем, – я у них – единственная дочь! Что бы они с тобой сделали, если бы услышали твои слова! Они так ждали меня. Пятнадцать лет ждали! Сколько лет в больницы дороги топтали. Под конец бабушка к одной старушке сходить посоветовала. Та старушка обратилась к Господу с молитвой, чтобы он отцу с матерью послал ребенка. Забеременев и меня родив, мать захотела подарить ей новый дом. Не приняла та старушка, не надо, сказала, у меня свой дом есть. Однако одно слово молвила.
– Ну, и что она сказала?
– «Аллах исполнил то, что ты просила, дал нечто дорогое. Но он тебя будет испытывать, думаю», – сказала. – «Что ни попросит – все отдам», – ответила мать.
С тех пор она каждый год делает курбан [1] . Собирает бабушек на Коран-меджлис [2] .
Вместе с отцом не пропускает ни одного благотворительного концерта. В город поедем – тех, кто на улице милостыню просит, – ни одного не пропустит, всем садака [3] раздает. Короче, ради меня моя мама и в огонь кинуться, и в воду броситься готова, – открыла девушка тайну своего рождения.
– Слишком много внимания уделяют тебе, – заметил юноша. – Гиперопека называется это в психологии.
– Я уже привыкла, – засмеялась девушка. – Мне это совсем не трудно.

(Окончание в следующем номере)

Примечания:
1. Курбан – жертвоприношение.
2. Коран-меджлис – застолье со чтением дуа из Корана.
3. Садака – милостыня.

Опубликовано в Бельские просторы №3, 2018

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Булатова (Сулейманова) Дильбар

Родилась в 1972 году в д. Кашкар Чекмагушевского района РБ. Окончила татарско-русское отделение филологического факультета БашГУ. Автор книги «Туй» («Свадьба»). Член Союза писателей РБ. Редактор отдела прозы журнала «Тулпар».

Регистрация
Сбросить пароль