Победитель краевого литературного конкурса имени Игнатия Рождественского в номинации «Поэзия» (взрослые)
Где-то между
У меня, говорят, всё спокойно и хорошо:
если боль — то по мелочи,
если успех — большой,
если драма, то всё же
с не самым плохим концом.
Если вдруг форс-мажор, я умею держать лицо.
Я умею учиться — практически у всего,
поднимаюсь быстрее, чем падает большинство.
Мне любое несчастье приходится по плечу.
Я умею любить,
но,
в общем-то,
не хочу:
мне хватает и так вариантов, куда и с кем.
У меня, говорят, не бывает вообще проблем:
мол, откуда им взяться? Действительно, повезло!
По карманам рассованы чёртовы горы слов,
в кошельке всё в порядке, и столько же с головой.
Я умею в тылу и могу на передовой —
мне не сложно ни капли. Среди ледяной пурги
я так ярко свечу, что могу поджигать других…
Я так ярко свечу, что должна освещать им путь!
А когда я лежу, и никак не могу заснуть,
и пытаюсь не слушать ветров заоконный вой
и себя ощущать ну не целой, а хоть живой,
настоящей, не из железа и не святой,
у меня получается думать, но лишь про то,
через сколько кругов и какую войну прошёл
тот, кто делает вид,
что всё время
всё
хорошо.
***
Метафора простая, как сапог: война, в которой мы с тобой —
солдаты двух разных армий. Каждый диалог — метание
единственной гранаты туда-сюда, как в детстве: горячо!
Печёная, ну чтоб её, картошка. Вчера ты целовал моё плечо,
а я тебя царапала, как кошка, и мир взрывался где-то за
окном дождём, неотвратимым и беспечным, ты брал меня —
на хитрость, на приём — и губы осыпал мои картечью.
Метафора простая, как сапог: война, в которой мы с тобой —
солдаты двух разных армий. Вот тебе порог, а вот — дорога:
нужен провожатый? Шагами поутоптанная пыль, деревья,
почерневшие от гари… Вчера холодный край моей стопы
бездумно по диванной кромке шарил, и мир взрывался
где-то за окном закатом, а потом уже рассветом; ты брал
меня — на поле боевом — наполовину всё ещё одетой.
Метафора простая, как сапог: война, в которой мы с
тобой — солдаты двух разных армий. Каждый одинок — и
никого, кто был бы виноватым. И никого, ты слышишь,
никого! Осела пыль в молчании дорожном. Вчера ты
выходил из берегов, сегодня — утекаешь осторожно, и
мир дрожит от взрывов изнутри, а за окном теперь всё
тихо, мирно… Ты брал меня — трофеем, как турист берёт
на память в лавке сувенирной.
Ты брал меня — как взял бы «языка» (и выдал бы потом без
сожалений). Мы на войне. И нам не привыкать к комедиям,
ну чтоб их, положений, к приказам, за которыми — ничто, к
бессмысленной жестокости и боли. Вчера ты закатал меня
в бетон и чучелом оставил в чистом поле, а мир взорвался
и потом не смог собраться воедино, вот проклятый…
Метафора простая, как сапог. Война, в которой никогда
солдатам
не победить. Себя или других — а так ли это важно, в самом
деле? Воронки от окопов и круги от недосыпа, мятые
шинели, и слежка, и засады, и огонь — то шквальный, то
усталый перекрёстный… Вчера мы были всем, но ничего
не длится бесконечно, это просто. Закон таков и, может
быть, урок войны, в которой мы с тобой — солдаты…
Метафора простая, как сапог.
И, как сапог,
она мне
маловата.
Неважное
Расскажи мне про неважные вещи,
Ведь про важные все всё уже знают.
Я сама была, наверно, такая:
Тоже думала, что может быть легче.
Тоже думала, что может быть проще,
А сбежать — всегда нужней, чем остаться.
Боль свою таскала, будто бы панцирь,
И зачем-то пробиралась на ощупь
Там, где свет легко включали другие.
Я лежала, как бревно, до обеда,
Под дождём ходила в порванных кедах,
Хоть и были у меня сапоги, и
Никого нигде ни в чём не винила,
Никого поближе не подпускала.
Завлекала, как сирена, на скалы —
И потом там, как сирена, топила.
И сама там, словно камень, тонула —
Только волны расходились кругами.
Все вокруг служили мне рюкзаками
На спине, от этой ноши сутулой.
Это было. Ничего не скрываю.
Ведь мы все — из переломов и трещин.
Расскажи мне про неважные вещи.
Ничего важнее их
не бывает.
Мак белошерстистый
Шаги даются с трудом и дрожью:
Обманчив снег, не удержит наст.
Здесь только тундра и бездорожье…
Гадай ещё, кто тебя предаст.
Гадай, кто вырежет суть из жизни,
Из рёбер сердце, из глаз — мечту…
Но лишь в полярной ночи капризной
Увидишь небо в его цвету:
Зелёный, синий, лазурный, алый…
А в жёлтый — мак на земле одет.
В ночи, где света ничтожно мало,
В ней тоже можно увидеть свет.
Пускай прошлись по грудине плугом
И заморозили грунт в горсти…
Но мак цветёт за полярным кругом —
Я тоже, значит, смогу цвести.
Опубликовано в Енисей №1, 2019