Дарья Герасимова.  ИЗ ЦИКЛА “УЧИТЕЛЬ С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ”

Пуштумель
(рассказ Лёхи)

Первый раз прабабушка потерялась два месяца назад. В тот день я чуть позже пришёл из школы. Мы с малышнёй возле школы обсаживали грядки паутинником. Я и задержался. Обычно я всегда прихожу вовремя.
Чтобы прабабушка не сидела долго одна.
В гостинной беззвучно мигал прабабушкин планшет с фильмом. На заднем дворе, где у нас небольшой огородик, треухие заисси рассматривали недавно посаженную морковку. Ничего, недолго им осталось хозяйничать: несколько кустов паутинника дожидались посадки под навесом, возле большой лейки.
На прабабушкином кресле лежал платок. Я сунул в карман ветровки зелёную пирамидку, нам их раздал Линь Борисыч. Я не хотел брать: зачем мне пирамидка, если я всё равно последний год в школе учусь.
Потом пойду в техникум. На плотника. Это модно сейчас.
И тут позвонил Нил Саныч. Нил Саныч старый папин друг. Он работает в космопорте. «Лёха, – сказал он, – не волнуйся. Нина Игоревна сидит в зале ожидания. Приезжай». Я помчался туда.
И правда – прабабушка тихо сидела в зале ожидания и вязала. Она теперь почти всегда вяжет, ей врач посоветовал, чтобы, значит, слова и воспоминания не терялись. По мне, так странно, слова и истории прабабушка не теряет. Просто иногда немного запутывается, не помнит, в каком она живёт времени.
Я подошёл, сказал: «Бабуль, поехали домой». Я всегда её так называю.
Привык. Последние пять лет я живу с прабабушкой. У родителей контракт на Соше-5. У бабушки с дедом – работа на Ливне-3. Всем не до прабабушки. А у меня привычная школа здесь. Я вообще терпеть не могу всё новое. Я тогда сразу сказал, что никуда не поеду, когда мама с папой только узнали о своём контракте. Сказал, что я останусь с прабабушкой.
Все немного поспорили, правда, больше друг с другом, не со мной. И улетели.
А мы остались. Прабабушка тогда только начала вязать. Она часами сидела в кресле на веранде, рядом с огородиком, вязала и краем глаза смотрела какие-нибудь старые сериалы, ну там всякие «Яблоневый цвет Марса» или «Следы на пыльной дорожке».
Сначала она вязала свитера с узорами. Потом без узоров. Пряжу мы с ней заказывали по сети. Продукты, семена для огорода и прочее тоже.
И вот теперь прабабушка сидела в зале ожидания. Нил Саныч стоял рядом. Прабабушка с недоумением осматривалась вокруг, как будто не понимала, как она сюда попала. Она спросила меня, сегодня ли прилетает Глеб или она всё перепутала.
Вообще-то, Глеб Иванович – это мой прадедушка. И он погиб на Вихре-1 ещё до моего рождения. Говорят, я на него похож. Вот, наверное, прабабушка и перепутала.
Потом Нил Саныч отвёз нас домой.
Месяц всё шло как обычно. Мы с прабабушкой посадили вокруг огорода изгородь из паутинника. Я сначала немного боялся, как прабабушка отнесётся к паукам. А она ничего, молодец. Сказала, что нормальные такие зверушки. И тоже вяжут!
Потом начались каникулы и можно было не думать про уроки и всякое такое. Нет, конечно, дела по дому у меня остались. Ну, там, убрать, продукты заказать. Разложить по трем коробочкам прабабушкины лекарства, проследить, чтобы она вовремя их выпила. Включить на огороде поливалку. Прабабушка вязала квадратики с ромбами и цветами, чтобы собирать из них потом покрывало. Это было уже седьмое покрывало. Но выходило красиво!
Зелёная пирамидка лежала в кармане ветровки. Зачем её проращивать, я совершенно не понимал. Обычное же семечко гинокко. Гинокко это дерево, которое сейчас растёт только в заповедниках. Раньше росло везде. Ствол у него розовый, всех оттенков кораллового цвета. Это мне Серега сказал, что такой оттенок розового называется «коралловым». По мне так розовый и розовый. Зато у гинокко мягкая древесина, удобная для резьбы и всяких поделок. Прабабушка мне когда-то показала, как вырезать фигурки зверей – прадед такие любил делать. Мне понравилось и я стал сам их вырезать, тем более, в сарае оказалось несколько старых чурбачков. Сейчас такие уже не достать, так как гиннокко находится под охраной.
Семечка у гинокко забавная. Она всегда прорастает. Вернее, прорастает сама оболочка семечки, зеленая пирамидка. Выпускает из вершины несколько листьев, даёт корешки. Цвет и форма листьев зависят от того, где именно она растёт и как её поливают. И дальше пирамидка живёт в таком виде. Может в горшке расти, может на улице. Ей всё равно. Но деревом она не становится никогда. А вот внутри пирамидки находятся семена гинокко. Черные твёрдые шарики. Но они упорно не прорастают.
Нигде, кроме заповедников. Но и там ужасно редко.
Ну и зачем такое задание давать?
А потом я заметил в огороде блюдечко. Обычное блюдечко. С молоком.
Прабабушка сказала, что это для зверика. Это было странно, раньше прабабушка любовью к домашним животным не отличалась. Я несколько раз собирался завести собаку или свинокота, но всякий раз она поджимала губы и говорила нет. На мое «почему» отвечала, что она не выдержит, если с этим зверем что-то случится. И почему с ним должно что-то случиться?
– Какой зверик? – удивился я.
– Синий, – отозвалась прабабушка, – У меня такой в детстве был. Он сейчас пауков поест и придёт пить молоко.
Возле изгороди и правда сидел зверёк, чуть больше обычного котика, но меньше свинокота. С пушистым хвостом. И это был не котик. И не собака. И даже не свинокот! Это был пуштумель! Самый редкий зверь на Пангее-28! Синий, похожий на маленькую треухую лисичку.
«Пуштумель, пуштумель, почему у тебя большие когти?
По деревьям лазить!
Пуштумель, пуштумель, почему у тебя три ушка?
Чтобы лучше слышать!
Пуштумель, пуштумель, почему у тебя такие острые зубки?» – прабабушка улыбалась, повторяя всем известные слова детской сказки.
Зачем пуштумелю, который ел пауков, насекомых и фрукты, три ушка и такие острые зубки, стало понятно сразу, как только я начал доставать из кармана телефон. У меня в карманах всегда лежит много разных вещей.
Нужных. На землю посыпались ключи, конфеты, перочинный ножик, маленький мячик, карандаш и – зелёная пирамидка.
Пуштумель замер. Пошевелил всеми тремя ушками. Потом подскочил к пирамидке и начал её грызть! А затем достал из неё личинку стрелокрылки! Я и не знал, что у стрелокрылок личинки живут в плодах.
А вот пуштумель знал и сейчас с наслаждением жевал её, заливая семена, высыпавшиеся на грядку с капустой, зелеными липкими слюнями.
Но самое главное, пуштумеля можно было погладить! Прабабушка сказала, что можно. Шерсть у него оказалась неожиданно жёсткой, как у щётки. Ушки немного подрагивали, пока он хрустел и чавкал. Мне на руку попало немного его слюны и я вытер руку о штанину.
Потом пуштумель выпил молоко. И ушёл.
Прабабушка была счастлива. Вечерами она теперь сидела на огороде, вязала однотипные маленькие квадраты из синей и голубой шерсти и разговаривала с пуштумелем. Понятно же, что когда говоришь, сложно вывязывать узоры. Я сказал ей чтобы осторожно гладила пуштумеля, так как он ядовитый. На руке, там, куда попала его слюна, образовалось красное пятно, типа ожога, которое долго ныло и никак не хотело заживать. А штанина и вовсе расползлась. Прабушка сказала, что знает.
Оказывается, раньше пуштумелей держали дома. Они легко приручались. А потом они вдруг начали чем-то болеть. То ли от земных собак подхватили какую-то дрянь, то ли ещё по какой-то причине. Их становилось всё меньше и меньше. Я прочитал в сети, что сейчас осталось меньше пяти сотен зверьков. Ого, как.
Вечером я теперь почти не гулял с друзьями, а сидел с прабабушкой и пуштумелем. Однажды мы услышали, как он рычит и тявкает.
Оказывается, он умеет! Он рычал где-то за оградой, и я перелез посмотреть, что случилось. И увидел, как толпа заиссей наступает на пуштумеля! Пуштумель рычал и пятился к изгороди. Сначала я с ужасом подумал, что мы не всё знаем о заиссях. А вдруг они едят маленьких треухих лисичек? Но потом заметил, что они явно следят за тем, чтобы пуштумель не побежал куда-то ещё, а гнали его прямо на паутинник. К паукам. Которых пуштумель иногда ел. И которые мешали заиссям пройти на огород. Ого, значит они могут действовать коллективно. Надо же.
После этого случая пуштумель стал реже уходить в лес.
Иногда он оставался ночевать на огороде или на веранде. Прабабушка связала для него полосатый коврик.
А потом пуштумель пропал.
Вернее, вместе с ним пропала прабабушка.
В тот день я немного посидел у Мелкого, послушал его новую страшилку о метеорите со спорами ядовитых фиолетовых грибов, которые прорастают из головы человека. Где он только такое находит!
Потом я сходил к школе, набрать пауков, так как наши, на радость заиссям, уже заканчивались. Встретил Линя Борисыча. Вот вечно он некстати попадается на пути! Ну почему именно он мне встретился, когда я шёл с большой банкой пауков, а не Надюшка, например? Её бы пауки не удивили. Или не Серёга, который вообще теперь никому не задает вопросов, или не Мей Ли, ну, из старшего класса, в которую половина школы влюблена и которая вообще бы этих пауков не заметила?
На обратном пути я зашёл в зоомагазин, купить пуштумелю какуюнибудь игрушку, а то он у меня уже все мячи разгрыз. Продавец спросил, какую мы завели собаку, потому что сегодня утром к ним заходила моя прабабушка. И купила поводок. Поводок? Зачем?
Я помчался домой.
Прабабушки дома не было. Над огородом кружили бабочки. Где-то стрекотали кузнечики. В небе плавало одинокое облако, похожее на сову.
Пуштумеля тоже нигде не было. На планшете храбрые герои сражались с Зеленой слизью. Рядом лежала записка: «Не волнуйся, я поехала встречать Глеба. Он прилетает сегодня».
И я опять поехал в космопорт.
А там толпа. Все кричат. Фотографируют что-то. Хорошо, что я большой. Я растолкал всех и пролез в середину, а там прабабушка. С пуштумелем на поводке. Смотрю, с другой стороны как раз Нил Саныч проталкивается.
Прабабушка стояла в своем самом красивом бархатном платье. И губы накрасила. У её ног сидел испуганный пуштумель. В новеньком красном ошейнике. Прабабушка растерянно моргала, не понимая, зачем все вокруг их фотографируют. А потом кинулась ко мне со словами: «Глеб, как хорошо, что ты, наконец, прилетел!»
Я её обнял.
И мы поехали домой.
Потом, понятно, приехал врач, какие-то горластые тётки из управы по делам несовершеннолетних, какие-то идиотские дядьки, которые орали, что пуштумеля нужно отвезти в заповедник. Я впустил только врача. Я же его давно знаю. А неизвестных пускать на участок нельзя. Это прабабушка мне с детства говорила. Пригодилось.
Потом звонили родители. И бабушка с дедом. Прабабушка сидела на веранде рядом с огородом и вязала шарф. Доктор немного поговорил с ней. Потом сказал, что теперь мы не можем жить одни, что с нами должна жить сиделка, которая будет всё время находиться рядом с прабабушкой. А если мы не хотим сиделку, то прабабушку надо отвезти в интернат для старушек. Ну, тут, редкий случай, родители и бабка с дедом думали так же, как я, что нафиг интернат.
Родители, правда, сказали, что пока нафиг. Потом может быть. И обещали скоро прилететь.
А потом позвонил Линь Борисыч. И спросил разрешения зайти с несколькими дядьками из заповедника. Пуштумель к этому времени пришёл в себя, съел грушу и посматривал на банку с пауками, которых я не успел высыпать на паутинник. Я взял банку, пустил Линя Борисыча, трёх толстых дядек и какого-то студента. И пошёл в огород, чтобы высыпать пауков. Пуштумель поскакал с нами.
Дядьки что-то говорили, про то, что у них в заповеднике пуштумелю будет лучше, что у них пуштумели даже размножаются. И некоторых они пробуют выпускать из вольеров на территорию заповедника. Что этот наверняка их, просто убежал. Но наш пуштумель не реагировал ни на какие их приборы, а значит у него не было чипа. Что я и сказал.
А потом студент заорал «Гинокко!». И все обернулись. У забора на грядке c капустой торчали странные коралловые ростки. Там, куда высыпались семечки.
«Но как? Как вы их прорастили?» Линь Борисыч посмотрел на моё растерянное лицо и сказал, что, видимо, случайно.
Я сказал, что пуштумель разгрыз пирамидку, чтобы достать стрелокрылку. Пока чавкал, закапал слюной семена. Слюна у него ядовитая. Наверное, она разъела оболочку семян. И они смогли прорасти.
Ученые потрясенно молчали и снимали грядку на телефоны.
– Но это же крутое открытие, – бормотал дядька с седыми волосами, – и вот так, случайно, случайно…
Линь Борисыч сказал, что, случайно или не случайно, а открытие сделано. Потом сыпал какими-то терминами и что-то строго так втолковывал дядькам. Потом погладил пуштумеля. И все ушли.
Теперь с нами живёт медсестра, Тамара Юпитеровна. Это уже пятая медсестра за месяц. Но, думаю, она у нас и останется, так как бабушке она понравилась, в отличие от предыдущих. Она тоже умеет вязать.
Готовит пуштумелю фруктовые салаты и не боится пауков. Хорошая тётка!
Мелкий и другой народ из класса принесли потом пуштумелю свои пирамидки. Серёга не принёс, оказывается, ему Линь Борисович не дал пирамидку. Сказал, что и так возьмёт в биологический класс, за паутинник.
Пуштумель пировал неделю.
И вот что занятно, в каждой пирамидке сидела личинка стрелокрылки. Я потом долго искал по сети, ну вот точно же они не в каждой пирамидке селятся. Вот совсем не в каждой! А тут были во всех. Во всех, которые принесли пуштумелю. И как, интересно, Линь Борисыч смог именно такие набрать? И зачем, что отдельно интересно?

Опубликовано в Витражи 2022

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Герасимова Дарья

Кандидат искусствоведения, также пишет взрослые и детские стихи и сказки. За одну их своих первых книг – сборник детских стихов «Крокодиловая роща» получила премию «Алые паруса», а с одной из последних, книгой «Азбука. Игра в слова», стала лауреатом Всероссийского конкурса книжной иллюстрации «Образ книги» в номинации «Авторская книга». Живет в Подмосковье, выращивает детей, котов, собак и маленькую черепашку.

Регистрация
Сбросить пароль