Даниил Чкония. СИНИЙ И ЛИЛОВЫЙ

О книге Лилии Газизовой «О летчиках Первой мировой и неконтролируемой нежности»[1]

Новая книга стихов Лилии Газизовой продолжает развивать образную систему автора, проявившуюся в ее прежних книгах. Именно это качество ее поэзии отмечает автор предисловия Андрей Грицман, размышляя о том, что прогресса в искусстве не бывает, но каждый художник должен идти по пути развития своего дарования. Газизова, похоже, окончательно сосредоточилась на форме свободного стиха, хотя раньше и рифмованный регулярный стих был у нее на вооружении.
Верлибр – явление сложное. И споры о том, легко ли он организуется, давно уже потеряли свой смысл. Образные системы свободного стиха и регулярного мало разнятся, метафорика имеет общие корни.
Газизова строит свой стих периодами, которые завершаются точными ударами поэтической кисти. Вот, к примеру, строки из ее стихотворения «Попытка сценария»:

Молчаливый старик
(О нем все забыли)
И грустная девочка
(Она станет через много лет балериной)
Сидят на крыльце.

Она приходит к нему,
Потому что с ней не играют другие дети.

(…)

Они идут по дороге
Навстречу закату,
Две тени –
Большая и маленькая –
Отстают от них,
Не решаясь приблизиться.

Понятно же, на чем ставится акцент: «она приходит к нему, потому что с ней не играют другие дети»; во втором случае: тени «отстают от них, не решаясь приблизиться». Самый строй стихотворения наводит на мысль, что их объединяет одиночество. Автор работает на тонких деталях, создавая свою попытку – зримую – как кинематографический эпизод. Поворот поэтической мысли, изменяющий «сюжет» стихотворения, – тоже излюбленный прием Газизовой:

Каждое утро
Придумываю твою смерть.
И к вечеру
Она сбывается.
Но к рассвету
Ты снова оживаешь
И гладишь мои волосы.

Ее приверженность к деталям, к ощущениям окружающего мира проявлена, например, в цветовой гамме. Пришлось бы цитировать множество стихотворений, в которых присутствует синий или лиловый цвет, передающие разные оттенки настроения автора или ее лирической героини, цвета, переходящие один в другой в зависимости от внутреннего состояния. Газизова остро воспринимает атмосферу обстоятельств, которую и воспроизводит в стихотворении «Касабланка». Это щемящее чувство потерь в знаменитом кинофильме:

Ты, конечно, в баре «У Рика».
(«Все приходят к Рику»),
Как обычно,
Выбрал столик
В дальнем углу.
Куришь вишневый табак.
Медленно потягиваешь
Крепкий коктейль.
Рассматриваешь посетителей.
Заводишь разговор
С незнакомцем
О чем-то постороннем.

Я очень надеюсь,
Что ты произнесешь ее,
Эту фразу:
– Луи, это может стать началом большой дружбы…

События, происходящие в жизни, могут быть масштабны, но приметы повседневного быта обретают большую значимость в жизни человека:

Стометровку нужно пробежать
Быстрее десяти секунд.
И проиграть шахматную партию
Гроссмейстеру.

Нитка в иголку не с первой попытки
Вдеваться должна,
Ключ от дома –
То и дело теряться.
И день никогда не кончаться.
А день никогда не кончаться.
Хотя бы сегодня.

И много ли нужно слов, чтобы передать возникающее чувство тоски и одиночества?

Как хочется,
Забравшись на дерево,
Выть на луну,
Или наоборот:
Забравшись на луну,
Выть на дерево.

Поэт держит наше внимание образными деталями, непрямой речью. Лилии Газизовой это удается почти в каждом стихотворении. Так возникает общая интонация книги, создающая ее характер и проявляющая свойственный автору голос.

Говоришь, без меня – никак.
А я грущу по твоему умершему коту.
Ты больше не произнесешь:
«Живу один с двумя котами
На берегу Гудзона…»
И я преисполнена к тебе
Жалости и нежности.

Обращает на себя внимание стихотворение о летчиках Первой мировой, давшее название книге. Тут диалог Ее и Его не просто спор о достоинствах знаменитых пилотов давней войны, тут звучит дальнее эхо событий и – одновременно – противостояние характеров и мировосприятия:

Ты говоришь,
Тебе с детства нравятся
Девушки с прической, как у меня:
С челкой и распущенными волнистыми.
Я говорю,
У тебя нет шансов.

Итак, летчики Первой мировой –
Летающие на скрипках Страдивари,
Поверившие в свое дурацкое небо.
Счастливые и гибнущие,
Счастливые и гибнущие…

Мечта или тоска, преображенная в мечту, – тонкая грань переживания и противоречий, свойственна этой книге поэта. И в столкновениях противоречий рождается и крепнет поэтический характер Лилии Газизовой.

Буду смотрительницей маяка,
Нет, лучше женой смотрителя маяка.
Буду вставать на рассвете
И готовить ему простую еду.
Буду смотреть, как он ест,
Молча и неторопливо.
Буду приходить к нему днем
С термосом горячего кофе.
Буду смотреть, как он пьет его,
Вглядываясь в горизонт.
Буду замечать, как меняется цвет его глаз
В зависимости от его настроения
Или времени суток.
Буду мало знать про него,
И не буду стремиться узнать больше.
Вечером буду засыпать в одиночестве,
Не дождавшись его.
Буду видеть сны о кораблях,
Уносящих меня прочь
От чертова маяка…
Буду вставать на рассвете.

Точнее не скажешь.

[1] Лилия Газизова. О летчиках Первой мировой и неконтролируемой нежности. – Издательство журнала «Интерпоэзия», 2019. (Библиотека журнала «Интерпоэзия»).

Опубликовано в Интерпоэзия №4, 2019

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Чкония Даниил

Поэт, прозаик, переводчик, литературный критик. Живёт в Германии. Главный редактор журнала «Зарубежные записки» (2005–2009 гг.). В 2011 году за издание журнала «Зарубежные записки» награждён специальным дипломом Русской премии «За вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации».

Регистрация
Сбросить пароль