«Гульбустан» – новый спектакль Айрата Абушахманова на сцене Башкирского академического театра драмы им. М. Гафури.
Гульбустан – это и имя заглавной героини (арт. Гульназ Хайсарова) и опоэтизированное название Башкортостана, в переводе означающее «страна цветов», но в контексте спектакля приобретающее ироническое звучание. Тут, как говорится, цветами и не пахнет. События происходят на закрытом горно-металлургическом комбинате то ли в прошлом, то ли в будущем, то ли в альтернативной реальности. А в свете последних мировых событий – пандемии коронавируса – некоторые наши зрители стали называть спектакль пророческим. Конечно же, это неверно, и если уж и говорить, что спектакль о пандемии, то тогда о пресловутой «пандемии» людских пороков…
В драматургической основе спектакля – известная пьеса «Тансулпан» башкирского писателя К. Даяна (1941), по мотивам которой Дамиром Юсуповым была написана сценическая редакция. Классический сюжет из жизни башкир конца XVIII в. рассказывает о социальном неравенстве: юноша не в состоянии заплатить за невесту калым, поэтому в жены ее берет местный старый бай. В нынешней истории уже не бай, а пожилой олигарх Кусярбай (арт. Олег Ханов), владелец комбината, возжелавший, чтобы молодая работница с идеальным репродуктивным здоровьем Гульбустан (ее тщательно обследовали) родила ему наследника. У девушки есть возлюбленный из бедняков-шахтеров Айсуак (арт. Азат Валитов), тщетно пытающийся заработать на калым.
Постановка создавалась долго, зрителям было представлено три версии с разными сценическими решениями, сюжетными линиями, финалами. Неизменными были во всех трех версиях спектакля – ассоциации, аллегории, экивоки, касающиеся экологического неблагополучия нашего региона. В одном из сценических вариантов режиссер применил и вербатим, поднимая разговор на темы Сибайского карьера с его «грустным» хэштэгом #дышиСибай, разработки заповедных шиханов Торатау и Куштау, строительства завода «Кроношпан», и даже вспомнили уфимскую «фенольную катастрофу» конца 1980-х гг. Но после показа режиссер решил отказаться от упоминания реальных фактов, так как спектакль начинал терять свою художественную целостность. Вставленные «доксцены» несли политическую протестность и, если честно, выглядели жалкой попыткой «пригрозить пальцем» власть имущим. В конечном варианте (режиссер допускает вероятность дальнейших изменений) в спектакле выведена на первый план все же трагедия социального неравенства, усугубляющаяся в условиях глобальных экологических катаклизмов. Точнее, режиссер подчеркивает, что экологические проблемы будут прогрессировать в современных условиях. И это очевидно. У олигарха Кусярбая по всему миру в «офшорных зонах» находятся сотни комбинатов, для него закрыть здесь производство – не вопрос. Комбинат необходим работникам: рабский труд «на дядю» – единственный способ хоть как-то выжить. И потому в жестоком, безнадежном финале безмолвствующая толпа рабочих, изначально поддерживающая влюбленных, меняет свой выбор. После озвученного ультиматума Кусярбая: «Либо вы мне возвращаете невесту, а я вам работу и зарплату, либо комбинат закрывается», толпа легко сдает невесту, а жениха скидывает в шахту. И во всем этом участвуют родственники с двух сторон. В заключительной сцене, когда отец «упаковывает» дочь в ящик-посылку для отправки Кусярбаю за рубеж, это воспринимается и как метафора гроба, и как издевательство Кусярбая над Гульбустан: она для него источник биоматериала, после – биомусор, а по требованию экологов для биомусора нужен отдельный контейнер. Уточняю, что таков финал третьего варианта спектакля, в первом все заканчивалось идиллической утопией: Айсуак и Гульбустан сидят на холме и мечтают о совместном будущем в окружении девственно чистых пейзажей, как жили их предки – древние башкиры. Финал третьего варианта спектакля – в жанре фантастического триллера, но, по мнению режиссера, более правдоподобный в предлагаемых обстоятельствах.
В победившей версии спектакля основная линия посвящена Кусербаю. Исполнитель роли Олег Ханов в уверенной, спокойной манере, придавая вальяжность и высокомерие, делает своего героя по-настоящему циничным и хладнокровным. Горяч и запальчив его противник – Саганбай (арт. И. Гумеров), дядя Айсуака. У Ильдара Гумерова он по-мальчишески смел и дерзок. Пожалуй, он единственный, кого не смог олигарх победить. Когда-то он его изуродовал, посадив в инвалидное кресло, но дух Саганбая остался несломленным, и он продолжает выкрикивать насмешки в ответ на красноречие Кусербая. Исполнитель роли Саганбая говорит, что при работе над ролью режиссер дал ему установку соотносить себя с прообразом Стивена Хокинга. Айсуак: «Ты словно беркут, в неравной битве искалеченный. Мне, дядя, жаль тебя». Саганбай: «Что ты, зачем жалеть? Не бывают жалкими борцы, искалеченные в борьбе за свободу и справедливость. Не надо жалеть. Кусербай и его соратники мне руки, ноги переломали. Они избивали, а я им в лицо смеялся! Но можно ли сломать любовь к свободе и справедливости?!». На самом деле основой всей этой трагедии, внутренней движущей силой и является вечный конфликт между добром и злом, стремлением к свободе и насилием. Вполне вероятно, что Кусербай продолжает мстить Саганбаю, отнимая невесту у его племянника Айсуака. А Гульбустан – жертва распрей. Все остальные герои – лишь средства к достижению цели. Требования соблюдения обычаев и ритуалов – злая уловка и манипуляция Кусярбая. В экологических катастрофах виноваты не заводы, а люди, зацикленные на власти, деньгах и старых обидах. В этой истории для положительных героев есть только три варианта развития жизненного сценария: терпение и смирение, неравная борьба, смерть. Во многих постановках Абушахманова главенствует идейная концепция и режиссура. В последнее время в его творчестве преобладают спектакли на остросоциальные и историко-политические темы, где по сюжету власть подавляет человека, следовательно, у исполнителей (кроме антагонистов) второстепенных ролей актерская игра схематична, функциональна, но при этом не лишена развития и проживания роли.
Преобладающий цвет в оформлении спектакля – ярко-оранжевый с элементами желтых, красных и лиловых акцентов на костюмах. В оранжевый цвет окрашены комбинезоны рабочих и декорация – металлоконструкция, занимающая всё пространство сцены (худ. Альберт Нестеров). Традиционный цвет рабочей униформы, по психологии цвета, в которую так верят маркетологи, считается «ярким колером оптимизма, поднимающим настроение, энергетическим потенциалом, помогающим справиться с хандрой, душевной болью, избавляет от застенчивости, укрепляет веру в собственные силы». Как видим, теория цвета на практике не доказала свою эффективность. Круглосуточное нахождение угнетенной массы рабов в «orange» не возымело положительной силы. Как были безвольными и несчастными, так и остались. На заднике высвечиваются почти «радужные» световые градиентные переходы: неоново-зеленые, бирюзовые, синие. Цветовой прием усиливает горечь иронического подтекста. Куб-кабинет Кусербая с щебетанием птиц и ковром-газоном на этом фоне выглядит как колба, стерильный кабинет-консервация. Присутствует в оформлении и монитор с глоссарием башкирских обрядовых понятий или перечислением экологических статистик из разных стран, среди которых есть и откровенно фейковые факты, гиперболизированные, примененные для устрашения.
У спектакля есть еще одна составляющая – пластика (хореограф Алина Мустаева). Это синхронные телодвижения рабочих, обрядовый танец. В пластике некоторых сцен есть элементы комичности (походка, сценический бой в «замедленной съемке», сцена «брачной ночи»), что в сочетании со сквозным монтажом сцен (фрагментарностью), краткостью диалогов придает всему спектаклю некоторую схожесть с комиксом. В постановке, намеренно лишенной эстетики и «воздуха», есть только одна красивая, завораживающая сцена, когда Гульбустан словно ныряет в свое подвенечное платье. Платье, ставшее саваном…
Опубликовано в Бельские просторы №9, 2020
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!