Анна Ретеюм. ЕЩЁ НЕ ЯСНО НИЧЕГО

***
Сердце в этом мире чужестранно,
будто бы апостол в шумном Риме,
об одном вещает неустанно
пылкими словами и простыми.
И не понимает чёрной брани,
и не понимает подлой лести –
и сухими нищими губами
о любви твердит на лобном месте.
Посули динариев несметно,
власти посули, рабов проворных –
но продолжит проповедь бессмертно,
не приемля ничего из оных.
В суете лукавой не согреться,
не найти заветного порога –
лишь язык любви понятен сердцу,
краткая чудесная дорога…

***
Ты носишь лицо и перчатки
и долгий классический крой –
но даже по этой повадке,
не выяснить, кто ты такой.
Растёт человек и вершится
внутри, в мастерских потайных,
и может такое случиться –
себя превзойдёт, остальных.
Но чаще за милой повадкой,
под бренной усталостью век
живёт одиноко, украдкой
не ставший собой человек.
Не бойся, никто не узнает,
что ты лишь набросок, картон,
что вечный твой лик ускользает –
никто не узнает о том.

***
Ещё не ясно ничего,
ещё мерцанье ты, движенье –
то словно неба естество,
то словно ада отраженье.
Ещё ты кутаешься в тлен,
ещё цепляешься за воздух
и врёшь авторитетно всем,
кто ты, – без сведений серьёзных.
Пока среди земных низин
с трагедией ты этой бьёшься,
есть шанс, хотя бы к ста один, –
что всё же светом обернёшься.

***
Разлив был долог и могуч,
а дом наш – с краю,
волна бродила мимо туч,
в сад набегая,
следы развеяла и рук
прикосновенья,
и не умели скрыть испуг
твои растенья…
И вот уж в розовом снегу
восходит лето…
Мой свет, найти тебя смогу –
когда-то, где-то?

***
Стань тоньше ветхого листка,
сухого стебля голоска,
былое тихо отпусти –
лети,
лети.
Стань выше, коль на то пошло,
чем песни лунное стило,
пронзая тучи на пути –
свети,
свети.
Стань чище утренних ветров
и смысла нерождённых слов,
отдай всё, чтобы обрести, –
прости,
прости.

***
Снится белая обитель
за метелью, за межой –
как сердечное наитье,
как предел мне нечужой,
под далёким стылым небом
снится много лет подряд –
не дотянешься и недо-
мыслишь, разве – наугад.
Всё зовёт она, и манит,
и звонит в колокола,
в снежном коконе-тумане
белой пасхою бела;
но куда ж мне – дети, дело…
А бураны всё поют,
что в обители той белой
есть мне келья и приют.

***
Останется лишь голос, тёплый голос,
и в ледяном сиянии миров
он выпорхнет вслепую, словно голубь,
когда поманит вечность-птицелов…
И обнажённый голос, словно голод,
подхвачен будет горькою волной –
скитаться будет он, но трубный Голос
откроет, наконец, простор иной…
я отзвук Твой, я Твой летучий атом
и на земле чудесно побывал –
прими, насыть и отогрей меня Ты,
великий Голос – Логос, что воззвал…

Опубликовано в Новая Немига литературная №1, 2023