СЕРЫЙ ДЕНЬ С ГОЛУБЫМ СВЕЧЕНИЕМ
Ничего не знаю, но прощаю,
всем прогнозам, в общем, вопреки
снег идёт, беспечен и нечаян,
сны клевать с протянутой руки.
Это я на улице без шапки –
детству никогда не выйдет срок,
и бежит за мной смешной и шаткий
прямо в сердце – голубой щенок.
Голубой огонь в глазах игривых,
мокрый нос, дурная голова.
Осень, ты когда-нибудь любила
так, чтоб не расти потом трава?
Чтобы о свеченье уколоться,
а на утро в свете утонуть.
И на дне дворового колодца
горечи пригубить по чуть-чуть?
Серый день – набросок карандашный.
Снег! Щенок! Айда меня искать!
Ангел в тёплых тапочках домашних
крутит пальцем прямо у виска.
Что с меня возьмёшь, когда без сдачи
выдано беспечности с лихвой?
Верит сердце истово, щенячьи,
голубому свету за спиной.
ПОЛДЕНЬ
Неспешна тишина в посёлке дачном –
медовая, тягучая на вид.
И даже слышно, как из тьмы чердачной
вниз по лучу сбегают муравьи.
Чу, оживает звук в цветочной чаше –
вибрирующей мантры гулкий «бжжж» –
и станет что-то важное неважным,
пока мы здесь, забытые, лежим.
Пока наш поздний завтрак недоеден
и синь озёр вливается в глаза,
покажется на том и этом свете
застыло время в полдень на часах.
Пусть лето, как засвеченная пленка,
течёт себе, течёт в себе, сквозь сны.
Я слово подбираю и – котёнка.
А по траве бежит навстречу сын.
КТО НЕ СПРЯТАЛСЯ?
Неба трепетность и бледность,
горечь первого глотка,
пустозвонность, неизвестность,
яблок сочные бока.
Это осень приключилась
и нажала тормоза.
Без существенной причины
подосиновик в слезах.
Оглянулся, песня спета –
только памяти круги.
Осень – время для поэтов
с чёрной ласточкой в груди.
Осень стыла, осень свята,
новый день дождём крещён.
В лес по нас идут опята –
кто не спрятался еще?
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Был день как день, топилась банька,
храм в небо маковкой врастал,
шум электрички – звук недальний
протяжно таял у виска.
Рой комариный не сдавался,
приезжих пробуя на вкус.
И сладкой нотой постоянства
рос у плетня малины куст.
Спал велик, брошенный в крапиву,
со сбитой надписью «Салют».
Слетался к магазину «Пиво»
с утра поддатый местный люд.
В повозке время громыхало,
в покосе слышался покой.
Так много умещалось в малом
пока кончался день седьмой.
Опубликовано в Эмигрантская лира №4, 2020
