Анатолий Вершинский. СТИХИ В ЖУРНАЛЕ ЕНИСЕЙ №1, 2019

Ночной полёт с заезженными рифмами

Когда летишь безоблачною ночью,
а под крылом  —  безлунная Сибирь,
готовься чудо высмотреть воочью
во всю иллюминаторную ширь.

Смыкается с тайгою небо в звёздах.
Горят во тьме таёжные огни:
пронзая чуть колышущийся воздух,
мерцают, будто звёздочки, они.

От века хлопоча о па ´йке хлеба,
летим, спешим, не видя впопыхах:
земля, по сути, отраженье неба  —
при всех её хворобах и грехах.

Судьба

Памяти моего отца
Николая Николаевича
Вершинского

Город Жуковский. То место, откуда
с аэродрома военной поры
шли бомбовозы на запад. От гуда
стёкла дрожали, как будто с горы
камни катились… Крылатое войско
с неба разило врага наповал.
Стала гвардейской на службе геройской
часть, где отец-сибиряк воевал…
Случай всегда в полушаге от чуда.
В эти края занесённый судьбой,
позже узнал от отца я: отсюда
в лётном полку он отправился в бой.

Стройплощадка

Их движения так филигранны,
так точны, как шлифовка брильянтов.
Исполняют подъёмные краны
журавлиный балет без пуантов.

Не спеша, как в замедленном фильме,
в лад гитаре, поющей в подсобке,
кружат краны, и служат им крыльями
клочья дымки в подножии сопки.

Не смолкай, подзаборная лира!
Жизнь бывала и доброй, и злою:
прививала чутьё ювелира
и отвагу стоять под стрелою…

Доминанта

Чтил народ порою достославной
правило, похвальное весьма:
выше церкви  —  как постройки главной  —
в городе не ставились дома.

Были различимы отовсюду
в небе золотые купола…
Нынче  —  громоздятся, сбившись в груду,
башни из бетона и стекла.

Храма за высотками не видно  —
изредка меж них проглянет он.
Горестно становится и стыдно,
словно ты застраивал район…

Ствол

Ветками от лиха укрывая,
витязю нашёптывала ива:
«Это ничего, что я кривая.
Крона у меня густа, как грива  —
завитая, спутанная ветром
грива скакуна, что пал под вами
в сумраке лесном, на стрелы щедром,
меж деревьев с ровными стволами.
Вот сосна, прямая, точно спица:
вам не дотянуться, добрый витязь.
Чтобы приподняться, распрямиться,
на кривую иву обопритесь!»

Тень

Помню: в немодном пальтишке и шали
мама со мною, студентом, идёт.
Я провожаю на людном вокзале
мать  —  и стесняюсь её, идиот!

Вот и мои повзрослевшие дети
стали с годами чуждаться меня.
Благо, что есть социальные сети  —
Где бы иначе общалась родня?

В том, что не глух к похвалам и наветам,
строгий читатель, меня не вини.
Если я в чём преуспел, то лишь в этом:
выйдя на свет, оставаться в тени…

Храм в Академгородке

Новомученики, исповедники  —
всех имён по Сибири не счесть.
Их духовные дети, наследники,
эту церковь назвали в их честь.

На высоком яру Енисея
прихожане, чьё скудно житьё,
зову сердца перечить не смея,
двадцать лет возводили её.

Поспешайте, клиенты маммоны,
чьи кумирни растут как грибы,
подставляйте, косясь на иконы,
для елеопомазанья лбы…

Вечер над Енисеем

Что ещё мне, река, напророчишь?
Здесь исток мой, а устье  —  вдали.
Возвращаюсь домой от урочищ
и проспектов отцовской земли,
от живых  —  и от плит в изголовье
похороненных вместе родных…
Облака, точно вымя коровье,
город выдоил за день, и в них
блещет солнце, как медный сестерций
(мы же Рим  —  и на этом стоим).
Разрывается надвое сердце
между старым и новым своим…

Памятник лошади в Красноярске

У места встречи Енисея с Качей,
где к берегу пристал отряд казачий,
стоит, напоминая о былом,
железная кобылка под седлом.

Пытаюсь факты привести в порядок.
Отряд пришёл на стругах, и лошадок,
потребных для постройки городка,
Дубенский брал у здешнего князька.

Но местная порода неказиста,
а эта краля статна и форсиста…
Желаете мораль? Она проста:
одна у жизни правда  —  красота.

Скрипач

Всё в этой жизни кратко и зыбко:
будь то паденье, будь то полёт…
В пальцах подростка хрупкая скрипка
полурыдает, полупоёт.

Соло играет с древнею страстью
мальчик с копною тёмных волос.
Кто наделил его нежною властью
резать по сердцу, трогать до слёз?

Чередованье аккордов и пауз
так прозвучало, душе в унисон,
что огорчился временный хаос,
вечной гармонией вновь утеснён.

В клетке

В зоопарке из вольера
громом выкатился рык.
Такова у льва манера  —
возвещать, как он велик.

Хвост поджала пара волчья.
Обезьянам  —  не до игр…
А в соседней клетке молча
возлежит амурский тигр.

Не бахвалится величьем,
не дерзит царю зверей
и встречает безразличьем
нас, двуногих дикарей…

Опубликовано в Енисей №1, 2019

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Вершинский Анатолий

Родился 6 декабря 1953 года в селе Семёновка Уярского района Красноярского края. Окончил радиотехнический факультет Красноярского политехнического института и заочное отделение Литературного института имени А. М. Горького. Работал в научно-исследовательской лаборатории, в газете, служил на радиолокационной точке в Забайкалье. В 1985-м принят в Союз писателей СССР. Журналистской и издательской деятельностью занимается более 30 лет, сотрудничал в книжных и журнальных редакциях. Награждён дипломом знака отличия «Золотой фонд прессы». Стихи печатались во многих литературно-художественных журналах, альманахах и коллективных сборниках, переводились на английский, болгарский, молдавский, украинский, французский и другие языки. Автор шести поэтических книг, драмы в стихах «Восточный вопрос», книги исторических очерков «Русская Александрия. Средневековая Русь и Александр Невский» (премия «Серебряный крест» по итогам конкурса московских писателей «Лучшая книга 2008–2010») и книгиисследования «Всеволод из рода Мономаха. Византийские уроки Владимирской Руси» («Серебряный крест» по итогам конкурса «Лучшая книга 2012–2014»). Живёт в городе Раменское Московской области. Член Союза писателей России.

Регистрация
Сбросить пароль