Анатолий Николин по своему душевному настрою – тонкий лирик. Его любовная лирика чиста и прозрачна. Стихи о природе – отражают философский взгляд на окружающий мир, поиск смысла жизни в течении житейского хаоса. Боль, переживание, преодоление потерь и свет надежды.
Д. Ч.
ПРЕКРАСЕН ТЫ, МОЙ ОДИНОКИЙ МИР!
Путь степной! С утра парило
Небо жгучей пеленою,
Вон телеге пропылила
К тёмной роще за горою.
В тусклом небе обмирает
Сонный ворон над полями,
И парит он, и качает
Чёрно-сизыми крылами.
Но, дрожа огнём, из мрака
Солнце хлынуло с востока.
Стала жарко, стало ярко
И легко, и одиноко.
* * *
Выжжены травы, и степь по оврагам желтеет,
Мёртвое небо над нею как вечное море синеет.
Снова за дымкою, если прикроешь глаза,
Видишь, как снегом белеют на нём паруса.
Вот они ближе и ближе, и белого строя
Я уже вижу ладьи, словно гордая Троя
Их увлекает к цветущим пределам земли,
Где они весла и мачты, смирившись, оставят свои.
Сколько стоять им – неведомо то человеку:
Может, до осени, может, как морю, довеку;
И ничего я уже не увижу над степью… Рука
Их призывает, да всё понапрасну пока.
* * *
Струя сверкающей воды
Ворвется в раструб вазы и, хрустальной
Холодной влагою её наполнив,
Заблещет, заискрится, как огонь,
Горящий в недрах озера глубоко.
Затем цветы, три выгнутых созданья,
На бледно-малахитовых стеблях
Так нежно пламенеющие, смутно
Росою увлажнённые, неловко
Ты водрузишь в прохладу, блеск и трепет
Сияющего жерла, раз за разом
Скользя перстами к чашечке атласной
От кончика холодного… И вот уж
Они, смиренно шейки изогнув,
Качаются над влагою вспенённой,
И замирают нехотя, порыв
Невольный негой укрощая.
И сладковато-горький аромат
Оставив в комнате, где только что я с ними
Играл, как с нимфами в саду пустом
На изумрудном, солнечном припеке…
* * *
Прекрасен ты, мой одинокий мир!
Мне запах книг, как птице воздух нужен.
И с несомненными достоинствами пир –
Стакан вина и овощи на ужин.
Я рукописи правлю не спеша,
Гуляю, если сердце встрепенётся,
В саду, где, раболепием дыша,
Случайный лист моей ноги коснётся.
* * *
Горячее солнце садилось во мгле,
И рылись собаки в потухшей золе,
И кто-то всё время рвался в никуда –
Туда, где синела Господня вода.
Но места ему не хватило, увы:
Полно там небесной хвалы и хулы.
И кто-то решил ничего не менять:
Чернила достал. И заполнил тетрадь.
К ЖЕНЕ
Когда б я был известный портретист,
Тебя бы я задумал на рассвете,
И выпел бы портрет твой, как флейтист,
Мадонну выпевающий на флейте.
Вот руки, вот округлое плечо
И жилочка, наполненная кровью.
И сердце, что так бьётся горячо
На солнце, именуемом любовью.
Опубликовано в Эмигрантская лира №1, 2022
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!