Эту женщину часто сравнивают с кавалеристом-девицей Надеждой Дуровой, которая сражалась с напавшей на страну французской армией. Только Нина Бондарь не скрывала своего женского существа, воевала с фашистами и управляла уже не лошадью, а танком.
НЕБО И ЗЕМЛЯ
До начала войны Нина успела окончить в Бийске школу и одновременно аэроклуб. В те годы многие увлекались авиацией. Первый год изучала двигатель, прошла все инструктажи и даже прыгала с парашютом. Смелая была, всё ждала, когда же, наконец, разрешат полетать. Успела прямо перед самым началом войны.
Бийский аэроклуб, созданный в 1934 году, к тому времени подготовил несколько сотен пилотов, прошедших подготовку на лёгком самолёте-биплане У-2, а также авиатехников, планеристов, парашютистов. Среди его выпускников – Герои Советского Союза Иван Березуцкий, Владимир Тагильцев, Аким Немтинов, Александр Помелов, Герой Социалистического труда Александр Помелов. Рядом с ними смело можно назвать и имя Нины Бондарь, которая в замужестве носила фамилию Ширяева.
Уже в июле 1941 года в Бийском горвоенкомате дочь офицера выразила желание вступить добровольцем в Красную армию.
Учитывая лётные навыки, её направили на переподготовку в Омск, а затем распределили в воинскую часть системы противовоздушной обороны Москвы. Летала на знакомом У-2, который после смерти конструктора Николая Поликарпова в 1944 году переименовали в По-2, по кодификации НАТО называли мулом, а вообще-то больше полувека именовали «кукурузником». Хорошая была машина – простая в управлении, многофункциональная и надёжная, несмотря на то, что собрана была из дерева, фанеры и двигателя, мощностью 125 лошадиных сил. Недаром же У-2 стал «героем» фильмов «Небесный тихоход», «И ты увидишь небо», «В бой идут одни старики», «В небе «Ночные ведьмы» и других.
Летали с полевого аэродрома.
Поскольку радиосвязи на борту не было, начальник отряда давал команды в небе движениями крыльев.
В одном из разведывательных полётов «слепой» снаряд попал в её самолет. Пилот едва дотянула до земли, но выбраться из кабины без посторонней помощи уже не смогла. Оказалось, что у Нины тяжёлое ранение обеих ног.
Потом был госпиталь. Врачи спасли её ноги, но вынесли удручающий диагноз: «к службе в авиации непригодна, летать противопоказано».
Девушку списали «на землю».
Но она не считала себя вправе отсиживаться за спинами других, не собиралась возвращаться в тыл. Её направили в резерв. И предложили выбор: поступать в медицинское училище или пойти учиться на регулировщика. Однако она категорически отказалась от этих предложений: «Медицину я терпеть не могу, а регулировщица – ещё чего не хватало!»
Знакомые по госпиталю солдаты предложили ей: «Нинка, в Саратовское бронетанковое училище набирают добровольцев. Поехали». Написали письмо, адресованное Иосифу Сталину. А к нему приложили список тех, кто желает учиться на танкистов. И хоть Нина знала, что туда девушек не берут, вписала свою украинскую фамилию: «Н.И. Бондарь». И никто не заподозрил, что это – девчушка из далёкой Сибири. Её и потом путали, полагая, что имеют дело с Николаем Бондарем.
Скоро из Москвы пришёл положительный ответ. Привезли добровольцев в столицу, Нина – в тревоге: «Что же я наделала?!»
Однако назад хода нет!
Каково же было удивление начальника училища генерала Белова, который, увидев Нину, схватился за голову: «Кто такая? На каком основании? Немедленно отправить обратно». Но ознакомившись с документами, под которыми стояли подписи Сталина и Ворошилова, угомонился – попробуй не выполни приказ Ставки Верховного главнокомандования!
Больше того, назначил Нину старшиной роты в 150 курсантов.
Так, лётчица Бондарь стала танкисткой.
Её дочь Галина Ефанова на сайте «Бессмертного полка» вот что написала о боевом пути матери: «…Окончив училище весной 1942 года, Нина была направлена лейтенантом в 1-ую танковую армию командиром танка Т-34. В боях и походах обрела боевой опыт, наращивала воинское мастерство. Экипаж танка под её командованием громил врага. Она принимала участие в сражениях на Курской дуге у д. Прохоровка, Корсунь-Шевченковском сражении. Освобождала Украину, Польшу, Чехословакию. Танк под ее командованием первым ворвался на Дуклинский перевал у города Моравска-Острава. За этот бой чехословацкое правительство наградило девушку медалью, на перевале установлен советский танк Т-34 с номером машины, на которой воевала Нина. В честь девушки, которая сражалась за освобождение Словакии, издана книга «Zeva v ranku».
Тяжёлым был путь к победе.
Не один раз сибирячка выскакивала из горящей машины в последний момент. Четырежды её, тяжело раненную, вытаскивали боевые друзья. Дважды горела в танке, потом около года не снимала шлем, потому что выгорели волосы.
Дошла до Берлина. Победу встретила в Праге. Там, на Эльбе, выпустила последний снаряд.
Нина Ильинична награждена орденом Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степеней, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Она – участник Парада Победы в июне 1945 года в Москве.
После войны работала в конструкторском бюро на Бийском котельном заводе, «Ветеран труда».
Скончалась 13 апреля 2013 года».
Всего, по данным исследователей военной истории, в сражениях с гитлеровскими захватчиками участвовало 13 женщин-танкистов. Среди них, кроме Нины Бондарь, была и Ольга Сотникова (в девичестве Поршонок), которая начинала на фронте шофёром, а, окончив танковое училище, стала механиком-водителем железной машины. Несколько раз горела в боевой машине. Участвовала в освобождении Белоруссии, дошла до Берлина, оставляла надпись на рейхстаге. В самом конце войны стала заместителем командира роты тяжёлых танков ИС-122 112го тяжёлого танкового полка 67-й отдельной гвардейской танковой бригады. Жила в Барнауле.
ВОЙНА – НЕ ЖЕНСКОЕ ДЕЛО
– Никогда за войну я не была уверена, что останусь жива, – вспоминала Нина Бондарь. – У меня даже мысли такой не было! Всё равно же убьют…
Другого не может быть. Сегодня одного хоронишь, завтра второго.
Но думала о себе одно, получилось другое…
Ведь если даже немного с ним побыл в экипаже, он уже тебе как родной. И ты чувствуешь, что ты за него в ответе. Он погиб, и ты чувствуешь свою вину перед ним.
А потом думаешь – из-за кого? Изза него, из-за немца. И жалости у меня к ним не было. Давила их батарею, и абсолютно ничего во мне не дрогнуло. Курице я за всю жизнь голову отрубить не могла. А немцев – спокойно. Честно говоря, и сейчас их речь спокойно слушать не могу. Для меня это враг! Сейчас они нам улыбаются, говорят чтото… А я им не верю. Их тоже я много видела, подбитых и обгорелых…
Экипажей у меня много сменилось. Помню, был у нас Серёжка, беленький такой, фамилию его забыла… Танк уже сгорел. Мы вернулись и подошли к нему. Я чуть задела за волосы, он – ш-ш-ш и распался. До того мне было плохо… Ребята говорят: что тебя туда понесло, зачем?..
Был у меня любимец – тоже командир танка Витя Зорин. На баяне здорово играл и пел. По росту мы самые маленькие, всегда в конце строя – я, Петя Гусаков и он. На марше в его танк ударила случайная болванка, погиб он один.
Самое памятное в боях? Что там запоминать?! У командира танка всё одно и то же. Езжай и стреляй. И смотри в оба-два, где, что и как. Надо смотреть и думать.
И механиком руководить – назад, правее, левее, прямо.
Очень уважала я комбрига Петушкова – корректный, отзывчивый. Хороший был и комбриг Белоусов. А вот от замполита Романенко я старалась быть за версту.
Был он высокомерный какой-то.
Я почему-то замполитов, их много было, недолюбливала. Придут к нам, выступят: ребята, давайте!
Ребята, давайте! А сами… Романенко мы вообще не видели, чтобы он был где-то связан с передовой. За что он получил три ордена Красного Знамени? Считаю, несолидно это, нехорошо…
Со СМЕРШевцами ухо держи востро. Одно дело – борьба с врагом, контрразведка, это я понимаю. А ходить, вынюхивать – кто что сказал, к чему придраться? Но наши парни-танкисты держались в этом отношении молодцом. Сидим в землянке, в палатке около танка или под ним, и вдруг появляется смершевец. Полундра! Все замолкают, говорят о чём-нибудь отвлечённом. Подойдёт. Ему:
– Что пришёл?
– А, так.
– Ладно, иди дальше…
Сын Владимир у меня военный, майор, уволился в запас. Был в Чечне, и в первой войне, и во второй. Я у него спрашиваю:
– Ну как, посмотрел, что такое война?
– Посмотрел. Еду, смотрю и вспоминаю тебя, – как мать занималась этим делом-то…
Вообще, война – не женское это дело…
Вылезешь из танка как чёрт.
Умыться негде, воды нет. Очки подымешь – ни рожи, ни кожи. Не поймёшь, кто ты есть. Как усну, мне снилось, что отец работает банщиком, а я у него прошусь: разреши помыться. Если рядом овраг с ручьём или болото чистое, мы комбинезоны в грязи, в песке вытопчем, сполоснём. На трансмиссию положим, мотор заведём, пять минут – и комбинезон высох.
Быт танкиста – не для женщины.
Но мирилась со всем, терпела. Что меня ещё возмущает – показывают женщину на войне, она обязательно курит. А у нас в бригаде никто из девушек не курил, не пил.
Спиртное хранилось у меня на всякий случай, просили часто офицеры, но уходили ни с чем, ворчали – да у этой среди зимы снега не выпросишь.
Пьющих я и сейчас, честно говоря, терпеть не могу…
Ещё в 1979 году пригласили меня в танковую часть… Начали стрельбы. Один раз промазали, другой. Я говорю: милые мои, если бы мы так стреляли во время войны, то Гитлер был бы во Владивостоке! Они оправдываются: конечно, вы там стреляли в день-то по сколько раз. А нам один снаряд в год и то не дают. Всё равно, говорю, офицер должен уметь стрелять.
Я стреляла хорошо. Из пушки – раз, два – обязательно попаду. В училище меня тренировали здорово. Ротный всегда говорил: если не будешь уметь стрелять, тебе грош цена. Тебя не примут солдаты. И вообще тебе нечего делать там.
И два года назад была у танкистов, лазила в танк. Техник спрашивает: похоже на «тридцатьчетвёрку»?
– Конечно, нет. С этим мне, пожалуй, не справиться. На Т-34 я, девчонка, ногу поставлю на педаль, двумя руками за рычаг, и он – фьють! – развернётся.
Любила я «тридцатьчетвёрку», отдаю ей полное предпочтение. Чистила её с удовольствием. Ребята-офицеры вылезли и пошли. Я – никогда. Говорю, давайте почистим, это же наш дом, наше убежище.
Экипаж другой раз – о… мы же сейчас всё равно поедем. – Не знаю, поедем или нет. Давайте мы её почистим, погладим… Я всё делала вместе с экипажем. Однажды ко мне подошла одна девушка из бригады: возьми меня в экипаж. Я говорю: ты знаешь, что такое гусеница? Её разобьют, нужно её поднять, перебросить на катки. Кто будет? Мы с тобой не сможем, а два мужика её не поднимут…
Да, потери были большие. И меня прямо бесит, когда в иных фильмах и книгах врут – вот наши пошли вперёд, и без продыху, и без потерь…
Думаешь – покажите же правду, как было на самом деле…
В истории нашей бригады пишется: «В боях за Винницу экипаж Бондарь подбил один танк Т-3, шестиствольный миномёт, уничтожил 50 гитлеровцев». На последнее я скажу: кто их считал?
Ну, уничтожил пушку – это видно. А живая сила? Мы ударили и пошли дальше. Эти цифры мне и раньше страшно не нравились. И сколько мой экипаж подбил танков – честно скажу, я не знаю, даже примерно. Другой раз приедешь, говорят: Нинка, ты там подожгла. Когда, не знаю. Мало ли я там лупила. Он сразу может не загореться, а немного погодя.
Может быть, кто-то ещё ему поможет. Я видела в прицел, что ударила в него и дальше поехала.
Меня уже это не касается. Я знаю, что там сзади посмотрят и добьют, если он будет трепыхаться…
Не до бухгалтерии было. Низкий поклон!
Опубликовано в Бийский вестник №3, 2020
