Стихи Анатолия Карташова кажутся стихами последнего романтика, помещённого в постмодернистский контекст. Эмоциональная экспрессивность здесь часто соседствует с синтаксическими экспериментами, смысловыми сбоями или вкраплениями других языков. Поэзия Анатолия похожа на густое суггестивное пространство, где слова набегают друг на друга, как волны.
Юлия Шокол
IN PARTING
В прощание. Она лежит к слезе.
Она летит из рук. Где выдворены зимы,
Глас с океаном спет. О том спроси мы
(Лишенные вопроса дат), и все
Слова распе(а)лись в гул.
Come song,
Come shiver.
In parting won’t she hum an old
«Moon river»?
И голос там – смирителен к грозе.
Она. Тем выпадет начало новых бед,
В краю слезы, бессильной к оной краже.
Где время не расточено, что прежде,
Схороненное кипами газет,
Чужой строкой,
Мелолодией-пластинкой.
In parting won’t I hum an old
«Прости, коль
Меня там нет».
Зане, всё чаще выносить для сна
Роль у черты скупеющего плена.
Всему есть память. Что иная смена,
Подчёркнутая контуром окна,
Несёт собой
(не то веленье кровель)
Любовь к тому,
Что прохудится вровень
С тем, как подспудно худится она.
НАД ГОРОДОМ
За юность фартучек белёс,
В тени трамвай-душа, заскочим.
Дай бог не памяти, но слёз.
No past-bound tramp, где зановь впрочем
Лишь лето глаз.
Лишь лето глаз, вот-вот звонок –
Предвосхищением и эхом.
Избушки спят без задних ног,
В окне наш двор, но надо ехать.
А скоро снег.
А скоро снег. Так далеко
Теперь – двух звезд не досчитаться.
Рукой на небе, сквозь окно,
Их дорисуй. Какое счастье –
Мы налегке.
Мы налегке из синих снов
Сойдем над городом. И пролит
Июльски – дождь, зеркальный кров
Уносит две искры бездольны,
Рекой представ.
* * *
Вдоль города на голубых краях
Почти влюблённым, свет да бог.
Под небом выцветшим в гостях,
И падал снег.
Горело синее метро как ты пришла.
И всюду тёмные плащи, и пара звёзд.
Предречна улица бела,
Как в первый раз.
Нам будет двадцать с малым лет.
Звонки у ласковых прудов,
Под ноты светлых кинолент
Меня оставь.
И ночь как в прошлую печаль,
И белый свет нам рад и мил.
Как падал снег и нас встречал,
Иных не зная дел.
* * *
Всё расскажи как по будним словам,
Небо креплёное в доброе вечное
Я поцелуем гранёным кивал,
Грубой молитвой на лавочке мешкая,
Словно по мятым карманам двора
Белых стихов темноручие пользуя,
Из языка, что сирени пера,
Звёзды трепались устало и боязно,
Звёзды качались слепые и праздные,
Звёзды дивились, прощания вестники.
* * *
Всё расскажи, хоть непрошен ко сну
Голос, Москву искалечивший сыростью,
На безязычье рукою коснусь,
Стану поэтом и больше не вырасту.
Будет одна колесить по строке,
Точно иная листвою измотана,
Только и выплюнуть, вышептать кем
Пьяные рифмы столовой икотою,
Голые рифмы под песнями кутая,
Шалые рифма в признание взятые.
* * *
Над звездою пряною задираю голову
Все о чем-то белом, юном, недомолвенном.
Выложатся лица по ветру плашмя
Долькой поцелуев за щекой шумя.
Комкие, румяные, петые и детские
За стеною облачко флюгерами крестится.
Засветло прощается лепет небылиц
У крыльца растопчется черно море лиц.
И храни их маленьких
Маленьких их в_ы_двори
Пусть и сын и бог- м_ы_ твои.
Из бульвара, искоса, из семи окон
Как на сердце присказка, как или о ком.
Где вы упоённые горем убаюканы
Свято улыбаетесь за родными юбками.
Выйду заокошенно чернобровя вид
Голыми словами вас лихих ловить.
Полные карманы добрых их накрошатся
В соре рассозвездятся кучевые рожицы.
Понесет их мальчиком к ангелам в горсти
Хочешь он мне в полночи неба звон простит.
Всем лететь из пригрошни, кем вы стали мне
В облаках за дрёмою вылегли усталые.
Как о вас мне просится, как во мне метут
Снег простой по-прежнему на стеклянный пруд.
* * *
Как помнится, на ясные глаза
Ты выбежишь в прощёный понедельник,
Звездой гор_я_ в назначенное чудо,
a starry gleam, an aforementioned wonder-
That I’ll recall.
А всюду снег. поёжился и сник.
Под вечер белосветы позабыты,
Вы ясные, сквозь холод беззаботны,
For I will dream a lightless evening,
All that parades- is snow.
Вернуться- и в преддверье- сколько лет.
Не одевая, выставь до прощанья,
Мне зимы твои певчие крупицы.
Been years- i won’t be dressed for the ocassion,
A tune, a flake.
И все по новым площадям
В одни ладони и лицо
Кружась.
ЯНВАРСКОЕ ПЕНИЕ
«И высокие тёмные ели
Вспоминаю в туманном бреду».
О. Мандельштам.
Мне пропажей летно – слово,
Это ты, послушный ангел,
Ватнощёкий по карманам
Вытрясаешь краснопёро
Помню-два-червонца-солнца
Все лукависто свистая
Поздний сад измагазинный.
И бывало как бывало
Замело и не вернулось
Белым облаком прохожим.
Что там, лёдица и только.
Ты шагаешь дирижерски
И в окне хрустит с запинкой
На четыре запятые.
Любо, имя мякиш, юно.
Ангел выколот на стуже
Трубецкой орды гирлянды
Весь особенно воскресен
Запрети меня за руку
С букварем о двух приречьях
Это я тебя поющий.
Дураком, небесным зайцем
То ли плача человече
Сани тронутся и с песней
Одноножество берёзье
Где маячит подфонарно.
Всё на свете в три избушки
И по-свадебному снежно.
Раскрылится расставаньем
Понесётся в свято-поле
Дымка в радости густая
Ну, закурим. Будем живы.
Потоптались сердцем пришлым
Ветром давятся январским
Те же милые ладони.
Полночь в варежках беглянка
Крошит лунную горбушку
И под нос пунцовых облак
Напевает как по нотам:
Ты легка и свет твой ясен
В школьном звёзды тают классе
Обнялись навек – и наземь.
Высыпает спально голос
По зиме метаясь ссыльной
Это ты седьмого часу
В кареоконном преддверье.
Провожаешь долгим утром
Выметеливаешь шёпот
И нелепым чудом помнишь.
Тёплый блик – четыре буквы
Три вагонные придатка
Пятиграночки попарно
И ни зги на семидворье.
Как мы кончимся когда-то
Неба серебры калоши
Нацепи на босу ногу.
Поаллеемся ватагой
Белобрысый пьяный ангел
На скамье сугроб бродяжит
Валким сном объят напоит.
Нас поверят, нас подарят
Под светилом первомайским
В день косой и високосный.
Заклини стихом мой пушкин
Глаз по небу похмеляя
Кучевые две наколки
Под тельняшкою заката.
Был ли я целован вьюгой
Были мы случайным снегом
С каракуля гоголь бога.
* * *
В лето влазь походкой грузной
На плече наколкой-музой,
Голубицей вереща,
Что двулика и нища.
Выйду я в словах-обносках,
Ты на «м» ей словно тезка,
Что и молодость, и май.
То на то и понимай.
Небо брызжет пятачками,
Прячу зенки под очками,
Потому что пил тебя
Как загадку бытия,
Да спогодился чертёнком.
Над башкой ван гог из горькой
Без окошек, без дверей,
Всё как в общем у людей.
Улыбайся – не до ветра,
Муз немая стенгазета,
Всех пропаж моих весней.
Ждет вагон курящий с ней,
Убежит – под сон вернётся.
Прячет дождь босого солнца
Битый глаз под бахромой.
Это сказано не мной.
* * *
Дождь пройдёт и до и до
жди меня на си на си
нем и мал сквозь ля и ре
Ремилёнком во дворе
Дождь и капли кап и ка
холодна твоя рука
Ре и ка и ми и ля
И река бежит мила
Но и ты по до и от
Из дождливых льёшься нот
Кап ля до ля в ми ре ли
Subtle kind of melody
В доме до скрепи на ре
I compose you out of rain
Ли лице что ка ре cries
Капли две of bluish eyes.
ОБРАТНО
Вот детский мир охапкой поездов,
И площадные в р_о_зове окурки,
Снег сочинялся россыпями юркий
И был таков,
За переулок, сколотый с весны
Твоих ладоней – точно утро мая,
Я растоптался в крошку у трамвая,
Шептал: усни –
И колыбелил в топот, невпопад,
Трубацким облаком на холоде обсмеян,
Весь школьный свет скриполый и скамеен.
Пойдем назад.
С балконов двух голубо-голубо –
Не доношу и трети первых чисел –
Вот бог плывёт, смотри,
и в ветре – бисер.
Тебе на «бо».
* * *
В тот день (иной, вчерашний, третий),
По улицам знакомым поимённо,
Я пролетал в сентиментальной,
А ля хмельной, а ля влюблённой,
Но, тем не менее, мечте.
Зевака с первого подъезда
Теперь смотрящий в ожиданьи
Великих слов и откровений,
Увы, до пошлости буквально,
На Альпы в окна поездов.
Мечта? Но чёрт её опишет…
В ней есть фонарики ночные,
И вроде праздник суетливый,
Неторопливый в расставаньях,
А снится всем счастливый день.
Вот ей, проветрен и простужен,
Летишь, и лишь вздыхает: «Детство…»,
Сугроб бодая, дворник-трагик.
Он тоже с первого подъезда,
И пьёт, пожалуй, что поэт.
Пора зимы. Река под боком
Вела зернистой чешуёю,
И называлась. В сиплом завтра
Я слышал типа заклинанье,
Как слышит над письмом склонённый
Набеги моря от ж/д.
Романтик глуп и тем – прекрасен,
Тем паче – пасынок надежды.
Он купит с воротом пальто,
Чтобы согреть её такую,
Всю из фонариков ночных.
«Как будешь старше, пару женщин,
Красивых – чтоб им было пусто,
Как полагает лад французский
Допишешь, про вино с любовью,
И с чем прощаться в октябре».
* * *
Три слезы на жизнь –
Как похмелгроши –
О любви, стране,
Дальше сам реши.
Я цедил одну,
Подбирал с щеки.
И опять просил –
Ещё раз сбеги,
Залепи глаза,
Вытри бес и гнусь.
Я к тебе, слепой,
В новый снег вернусь.
На крутом лету:
Я уже пойду.
Я прольюсь туда,
Где мне след простыл.
За страной-слезой
С облаков простых.
Ни в ладони Ей,
Но на три цветка,
И ищи-свищи
Не меня платка.
Как беглянка ниц,
Ниц румяных круч.
Ничего не прочь
И свечу домучь.
Там где нет любви –
Детством сны трави.
Опубликовано в Эмигрантская лира №4, 2022
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!