Алсу Халитова. МИЛЯШКА

Рассказ

Я влюбился. Два дня смотрел на нее тайком в щель забора, а на третий день высунул голову и крикнул:
– Эй, как тебя зовут? Я Марат.
Сначала она вытаращила глаза, потом, схватив клетку, быстро забежала в дом. «Испугалась? Дикая? Может, я слишком страшный для нее?» – думал я до самого вечера. А вечером мама отправила меня к соседке Зайтуне-иняй за закваской. С банкой в руках я вприпрыжку выбежал за ворота. Каждый глаз мамы стал, как каравай, потому что раньше я делал это с неохотой, а тут поскакал, словно за воротами картошку на арбузы меняют. Конечно, она же не догадалась, что ее сын влюбился во внучку соседки. Имени девочки я не знал, но за два дня понял, что приехала она со своим попугаем, которого каждый день выносила на порог дома в клетке. Попугай был очень ярким, но слишком маленьким. Видимо, девочка боялась, что попугай вылетит между прутьями клетки, поэтому всегда стерегла его.
– Зайтуна-иняй, здравствуйте. Мама закваску просила. Хочет катык поставить.
– А-а-а, Марат, проходи. Дам, конечно. Закваска есть.
– А где ваша внучка? Она у вас такая трусиха. Кажется, я ее сегодня испугал.
– Она рассказала мне про соседа, пугающего девочек. Давно не приезжала ко мне, никого в округе не знает, да еще ты, Марат, кричать вздумал. Я бы тоже испугалась. Мы с Лилией так и прозвали тебя – «кошмарик». Лилия, выходи, «Марат-кошмарик» пришел.
– Лиля я, Лиля, не Лилия! – И тут на пороге появилась моя любовь.
– Марат-улым, купаться идешь сегодня? Возьми с собой Лилию. Три чемодана нарядов привезла, а сама дальше двора не выходит.
– Ну-у, собирался вечером на речку. Хорошо, возьму с собой, только если кошмариком называть больше не будете.
Знакомиться, оказывается, не так страшно. Давно бы мама катык затеяла, а то пришлось два дня ждать. Вечером зашел за Лилей, как и обещал.
– Кто тут идет купаться? А то я пошел, – громко крикнул в открытую дверь, занавешенную шторкой. Шторка откинулась, и на пороге повеяло цветочными духами, точно такими цветами, как на сарафане моей Лили. У нас в деревне девчата в гости так не ходят, а она на речку такой нарядной идти собралась. Вот одноклассники обзавидуются, когда увидят нас вдвоем.
Кажется, по дороге на Ик я рассказал о себе все: с пеленок до оценок в школе. А моя любовь молчала, даже когда сидела на берегу. Мальчики замучили меня расспросами: кто она? к кому приехала? и как это получилось, что девочку на речку привел именно я? Девочки же не сводили глаз с новенькой, а ее купальник заглядели до дыр. Лиля не умела плавать, поэтому просто сидела на берегу, опустив ноги в воду.
Домой мы пошли через кукурузное поле. Ни одна деревенская девчонка не возвращалась с речки, не сорвав кукурузную куколку. Вчера была красноволосая кукурузка, сегодня с белыми волосами: все играли в дочки-матери. Но вот Лиле такая куколка была совсем не нужна.
– Фу, она же высохнет к вечеру, да и нет у нее глаз и губ, – заговорила принцесса. На другой день повел ее домой полем, где было много земляники. Наелись сами, я еще и сестренке набрал ягод.
– С кем это Марат ягоду ест тут? – вдруг услышал я голос за спиной.
– Привет, Миляуша. Ты, как всегда, появляешься неожиданно и вечно ходишь одна. Знакомься, это Лиля. Она внучка Зайтуны-иняй.
Миляуша, как обычно, была в рубашке деда, каких-то коротких штанишках и кепке, сделанной из газеты.
– Я не одна, со мной Рыбак, – дерзко изрекла Миляуша и показала корзину, в которой сидел Рыбак. Тот одобрительно мяукнул, услышав свое имя. Ладно хоть Миляуша появилась, Лиле было с кем поговорить по дороге, ведь со мной она была как глухонемая.
На Ик Миляуша всегда ходила с усатым другом. Неважно, солнечный или дождливый был день, кроме купания у Миляуши были и другие дела. Сначала она должна была поймать около пяти рыбок для кота, для этого у нее была самодельная удочка, лежавшая в тайном месте. Затем выстирать белье, которое она приносила в корзине с хозяйственным мылом. Только после этого Миляуша купалась в стороне от других деревенских детей. У Лили от удивления брови чуть не оказались на макушке головы. Девочка рыбачит, стирает белье – это же уму непостижимо. «Чтобы я такое делала, да никогда в жизни», – думала про себя принцесса.
– Ты рыбачишь сама, а зачем коту такое имя тогда? – спросила Лиля. – Это что, шутка?
– Рыбак всегда рядом со мной. Он не оставляет меня в одиночестве и в благодарность получает лакомство. Слишком жирно будет ходить купаться на Ик просто так. Моя бабушка никогда не сидит без дела, почему же я должна бездельничать? Сначала стирка, потом прохладная вода. Зимой бабушки вечера как вместе проводят, знаешь? Для них ведь труд – это лучший отдых.
Миляуша – как наждачка, кто не знает ее, может оскорбиться, посчитав девчонку грубой. После её слов Лиля молчала до самого дома, как будто ей рот зашили. Только Рыбак, сидя в корзине, словно посмеивался надо мной: «А, идешь, да? Иди, давай, иди. А меня вот покормили и домой несут».
Зато на другой день девчата удивили меня вдвойне. Они ушли на речку без меня. Пришел я, значит, на лягушатник, это мы так детский пляж называем, а Лили нет на берегу. «Неужели Миляуша ее с собой на крест повела?» – скользнула мысль в голове. Ужас! Она хоть знает, что принцесса может плавать только как топорик? Как я добежал до креста, сам не понял. Крест – это одно из глубоких мест на Ику, а назвали его так, потому что там, где Ик поворачивается, в него вливается речушка. Сверху это напоминает крест. Ну и что я вижу: Лиля сидит с Рыбаком, ждущим свои пять рыбок, Миляуша – на большой коряге со своей удочкой. Фуф – выпустил я воздух словно кит.
– Ты что, бежал? – хихикнула Лиля.
– Марат же у нас первый спортсмен на деревне, – подлила масла в огонь Миляуша, и девчата еще долго смеялись надо мной.
Что-то стало обидно, ведь я за нее переживал. Видимо, не стоило, потому что меня просто подняли на смех. Расстроенный, решил пойти на пляж, но только повернулся, как услышал громкий крик и всплеск воды.
Гордость не позволила мне сразу обернуться, я все думал, что девчата посмеиваются надо мной так. Но когда Миляуша закричала, стало не до гордости. Лиля тонула. Блиин, вот я перепугался! Замер на месте, рот открывается, но звук не идет, глаза только хлопают. Миляуша бросилась спасать Лилю. Обрыв был очень крутой, поэтому тяжело было вытащить девочку на берег. Она наглоталась воды и чуть не ушла под воду. Опомнившись, я помог Миляуше вытащить принцессу из воды, но Лиля была без сознания. Тут у меня звук пошел, что я кричал, точно не помню, помню только, как Миляуша оттолкнула меня в сторону и крикнула:
– Закрой рот, Марат!
Я упал на траву и даже боялся представить, что случится с Зайтуной-иняй, когда она узнает о случившемся. Но Миляуша не останавливалась и делала все, чему нас учили в школе. Все, что было нарисовано на школьном плакате «Первая помощь при утоплении», Миляуша проделала четко, будто это было для нее не в первый раз. И пока я думал о бабушке и родителях Лили, Миляуша привела принцессу в сознание.
Ой, что тут потом было! Девчата обнимались и плакали так долго, что я подумал, Ик выйдет из берегов. Я не смел подойти к ним, потому что сгорал от стыда, и сидел в сторонке с Рыбаком. Лиля пыталась вспомнить, как так получилось, что она сорвалась с коряги: пятую рыбку Миляуша протянула Лиле, чтобы та покормила Рыбака. Маленький улов скользнул между пальцев принцессы и юркнул в воду, а та не удержалась и плюхнулась за ней.
Первого сентября на линейке вся школа хлопала спасительнице Миляуше. Я со стороны наблюдал за ней и думал: «Вот кого я на самом деле все это время любил. Конечно же, Миляшку». Школьники пересказывали друг другу историю спасения девочки, приехавшей из города к Зайтуне-иняй. Тем более до донца каникул Миляшка научила эту девочку плавать. Фото героини теперь висело на доске почета.
Уезжая домой, Лилия пообещала, что приедет на Новый год и останется на зимние каникулы. Ведь она должна была увидеть своими глазами, как бабушки проводят зимой вечера. Она много слышала от Миляшки: «Кис ултырырга, кис ултырырга[1]». Лилия сдержала слово, приехала за день до Нового года. Первым делом побежала к подружке с гостинцами. Привезла ароматные мандарины и елочные игрушки-попугайчики. Утром мы катались с горки, сделанной мужиками в центре деревни, после обеда копали окопы в огороде Зайтуны-иняй, а вечером девчата ходили с бабушками на «кис ултырылга».