Алла Докучаева. ПОЭТИЧЕСКИЕ АФОРИЗМЫ НАТАЛИИ САННИКОВОЙ

Литературоведы-профессионалы вряд ли согласятся с моим разделением всего стихотворного мира на две половины, одну из которых условно зову – «зарифмованная проза», а вторую – «изысканный стиль». Это совсем не значит, что первый как будто примитивнее. Скорее, он менее сложный, понятный для восприятия, однако по мыслям, чувствам, художественности не только не уступает, но порой и превосходит своего «собрата». Достаточно назвать несколько имен, которых причисляю к стихотворным «прозаикам»: Пушкин, Тютчев, Есенин, Симонов, Евтушенко… А что, разве Пушкин не предельно прост и ясен в своих зарифмованных историях? К примеру, в том же романе в стихах «Евгении Онегине». Вспомним хоть начало, где рифмуются «правил» и «заставил», «занемог» – «не мог». Или письмо Татьяны, в котором уж куда проще созвучия: «боле» и «воле», «сказать» – «наказать». Однако вернемся ко второй категории, в которой тоже перечислю знаковые имена: Маяковский, Хлебников, Бродский, Вознесенский, Ахмадуллина… Тут удивляешься и построению стиха, и необычности рифм в первую очередь. Откроем томик Маяковского наугад. Стихотворение «Трус» – рифмы «свадеб» и «согласовать бы», «дело маленькое» и «вроде умывальника я». Листаю дальше: «Крыма» – «климат», «казаться» – «индустриализация» и т.д.
Невольно пришла на ум эта моя «классификация», когда в руки попала скромная книжечка Наталии Санниковой (с крошечным тиражом в 100 экземпляров) под неоднозначным названием «Кризис среднего» – то ли возраста, то ли слоя общества, то ли всего того усредненно-серого, что прижилось в последнее время и в культуре, и в искусстве, и в экономическом пространстве, и, увы, в общении людей друг с другом. Пожалуй, в стихотворных размышлениях автора можно заметить и первое, и второе, и третье, если погрузиться в кружева ее необычной образности, зашифрованных полунамеков, неожиданных сравнений, извлеченных из глубин русской речи музыкально-дуэтных рифмований. Так что мое определение «изысканный стиль» к поэзии Санниковой подходит более чем. И при неком аристократизме формы в стихах ее описываются самые, казалось бы, обычные вещи и обстоятельства. Однако они увидены и соответственно поданы в столь непривычном ракурсе, с такими поразительно-живыми подробностями, что представление о них словно переворачивается с ног на голову, облекая обычное, не раз и тебе встречавшееся, в таинственно-прекрасные поэтические покровы.
Признаюсь, что ту группу поэтов, куда безусловно причисляю Наталью Санникову, ценю больше первой. Может быть, и потому, что в других, кроме прозы, жанрах чувствую себя профаном, а те стихотворные строки, что иногда и возникают в моих публикациях, явно принадлежат опять же к «зарифмованной прозе». Но скорее читательская моя приверженность «изысканному стилю» в поэзии зиждется на красоте звучания и свежем дыхании слова, на той недосягаемой особости во взгляде на мир, которая дается далеко не каждому поэту, пусть тоже самому талантливому, но по-другому.
Книга Санниковой поделена на главки. Одна из них – «Земляничный пирог» – это впечатления детства, теплые, нежные, помнящие подростковую угловатость, которая не впускала в свои чувства и переживания: «Теперь за сорок нам, тем, кому первой детской любовью был Штирлиц – Тихонов… В детстве лучше всегда. И оно до сих пор звенит глубоко внутри, под большими снегами, как водится. В птичьей груди его не умолкает музыка Таривердиева». Это кусочек из стихотворения «Три мгновения весны».
Переворачиваешь страницы, и хочется цитировать чуть ли не каждое стихо-откровение. Вот «Черный зонт», где девочка «сиганула с крыши сарая, насмотревшись про Мэри Поппинс». Далее следуют описания родительской реакции, своей собственной, авторский вывод, что «дети не верят в смерть», что «боль для них мимолетна», и упоминание о том, что «с тех пор много лет для погоды нелётной – черный со сломанной спицей зонт». Внезапно возникающая концовка: «Может, когда-нибудь в старости испробую розовый, как мечта, безупречный. И без угрозы тяжких телесных увечий земле спланирую за горизонт».
Непредсказуемость последних строк – одна из особенностей стихов Наталии Санниковой. К примеру, в трогательном посвящении маме «Необыкновенный случай в мужской палате» юмор в финале рождает противоположное смеху сочувствие к шоковому состоянию матери. Или в потоке детских «поднебесных» восторгов на качелях, когда «летит пилот без подготовки и с ним земля», вдруг сегодняшняя реальность гасит полётность души: «Летят года, уже их много, густы, как лес. Я, как была, на босу ногу спущусь с небес» («Качели»).
Порой концовки настолько содержательно точны и кратки, что читаются почти как афоризмы. В сильнейшем по эмоциональному воздействию стихотворении «Инструкция», где подготовка к стрижке овец (связать, если нет чулка, то веревкой; «слегка надавить на шею коленом и, когда зрачки расширятся, обычным железом, не калёным, можно стричь») уводит совсем в другие, «человечьи», ассоциации, тем более, когда читаешь в конце: «Вот хозяин стрижёт и плачет, поскольку сентиментален».
Некоторые финальные высказывания просятся к запоминанию: «прощаться просто, проще чем любить» или «…а вспоминать – такая суета… Я просто ничего не забываю». Еще: «время не тратит боль, оно ее бережет» или «ты теперь смотришь сквозь меня, я же – вижу тебя насквозь».
Тематика главок прослеживается по их названиям: «Всего лишь люди», «Простой немедведь», «Имена года». Автор проникает в тончайшие душевные изгибы. Сама ли она – лирическая героиня, или ее заботят чьи-то печали, расставания, неразделенная любовь, непонимание друг друга у двоих, сведенных судьбой, – в любом случае это искреннее повествование, заставляющее читателя не просто сопереживать, а находить отклик в собственных чувствах, настроениях, перенесенных драмах. Здесь, по-моему, уместно одно из стихотворений привести целиком, оно наверняка затронет сердечные струны повидавшего жизнь человека.

В начале
слезы проливались легко,
моросили с горячей щеки
в туманное молоко,
были сладки,
веки сонно слипались,
радужно расплывалось в глазах,
а внутри становилось тепло –
будто плавилось что –
словами не рассказать,
слёзы текли вместо слов,
которых тогда не знал,
как добра и зла,
а когда наступило время плакать
всерьез –
не оказалось ни слов, ни слёз,
и все больше их –
невысказанных,
невыплаканных, по ком
в горле ком.

Санникова – психолог, даже психолог-аналитик, но не препарирующий, а сострадающий. Будь то стихотворение про базар, где «кричит базарной бабой нищета», а от нее – «боясь – а вдруг заразно – шарахается бледный средний класс туда, где празднично наметана икра». Либо это зарисовка про девушку с тросточкой, которая идет «медленно, сосредоточенно, как по канату», и, несмотря на косые взгляды, «мимолетно жалящие», все равно улыбается, «потому что воздух светится, касаясь ее лица». Лирические стихи с неравнодушным описанием каких-то индивидуальных чувств, горестей и маленьких радостей зачастую становятся «лакмусовой бумажкой» в жизненном опыте от частного к общему. И как бы мудро – грустны не были порой поэтические раздумья и открытия, в них теплится надежда:

В оздоровительный мейнстрим
нырнем, как в прорубь белоречья.
И смыв наш век с его наречьем –
постмодерническим увечьем,
заговорим по-человечьи:
воистину чудесна жизнь!

Не являясь поклонницей той формы стихов, когда игнорируются знаки препинания и заглавные буквы, когда не сразу различишь, где начало, где конец и где можно передохнуть, сделав паузу, я местами встретилась с такими же экзерсисами в книжке «Кризис среднего» и, как человек старомодный, прочла их с сожалением, что вот и Наталия Санникова иногда поддается веянием моды, обычно недолговечным. Как нас учат известные зрелые модельеры и даже кутерье «продвинутые», мода – не главное для подлинной красоты, главное – стиль. Тот самый «изысканный стиль», который без всяких новомодных вкраплений сложился в поэтическом творчестве Наталии Санниковой.
И в заключение скажу о том споре, который недавно состоялся у меня с одним уважаемым журналистом, когда я утверждала, что в применении к женщине-литератору слова «писательница» и «поэтесса» звучат с какой-то покровительственной ноткой. Говорим же «профессор Бехтерева», а не «профессорка», «инженерка» и уж тем более не «профессорша» или «инженерша» (подразумевается – жена профессора, инженера). Это отступление для того, чтобы назвать единственно правильным, таланту отвечающим званием, мою героиню: с замечательной книгой хочется поздравить поэта Наталию Санникову и пожелать новых творческих достижений.

Опубликовано в Бельские просторы №3, 2020

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Докучаева Алла

Алла Анатольевна Докучаева родилась 7 января 1935 года в г. Горьком (Нижний Новгород). Окончила филфак Горьковского государственного университета. С 1970 года живет в Уфе. Журналист, писатель, автор 22 художественных и публицистических книг. Заслуженный работник культуры РБ. Лауреат премии им. Ш. Худайбердина и литературной премии им. С. Злобина. Член Союза писателей Республики Башкортостан.

Регистрация
Сбросить пароль