Ей рано нравились романы…
Пушкин. Евгений Онегин. Гл. 2
>>>
Раскрывается книга,
озаряется ночь, —
мы с тобою, амиго,
очутиться не прочь
в «Наутилусе» Немо
посредине Бермуд…
О, фонема-морфема,
чтенья сладостный труд!
Вроде Лариной Тани
(ах, какой звукоряд
в этой строчке!), в аркане
я запутаться рад, —
в паутине сюжета…
Полыханье страстей —
что мерцанье просвета
в анфиладах затей.
С нами честное слово,
с нами верный роман, —
для живого улова
нам открыт океан, —
растворяются строки,
воплощаются сны, —
мы вступаем как боги
в дебри дивной страны.
На загадочной карте
притаившийся крест.
Мы в пылу, мы в азарте, —
направленье — зюйд-вест!
По компа́су, секстану
точно выверен путь…
Книгу пишут по плану.
Жизнь живут как-нибудь.
Не скажу им «прощайте»
на краю бытия —
фолиантам сладчайшим, —
«до свиданья, друзья!»
Или Даль не расслышал
эту гулкую даль —
обещание свыше:
смерть — всего лишь деталь?
>>>
Стихи мои, свидетели живые, —
вы как один — что раны ножевые!..
Чтил слог и рифму, благо был любим, —
значок дарили с городом Любим —
с его гербом и с именем Любима,
такого городка, — неистребимо
из памяти! — а главное: любил,
сходил с ума, влюбившийся дебил!..
ОПЯТЬ УВИДЕТЬ МОРЕ
Памяти Василия Павловича Бетаки
Из Франции прекрасной получил
живожурнальну весточку. Старик,
как выяснилось вскоре, из Парижа
с женой и другом ехал на Лазурный
(вообразите!) Берег — и в пути
следил за Интернетом. Привлекла
его моя подборка в «Знаменовье» —
он написал: «Отличные стихи».
Успел ли он прочесть моё «Спасибо,
есть у кого учиться»? Через день
узнал я: умер в городе Осере
(Бургундия, отечество шабли)
скоропостижно… Восемьдесят два…
Но всё-таки в Прованс вела дорога:
при всей печали — сказочная смерть…
Как он хотел опять увидеть море!
Увидит. Говорят, развеют прах
его над им любимым побережьем.
>>>
Благодаря Амелину Максиму,
карелам, вепсам и мордве,
негаданно случились в эту зиму
поездки две.
Я побывал в Петрозаводске, где я
замечен не был тридцать лет.
Дошёл до Повенецкой, молодея, —
отряда нет!
Два года я служил здесь офицером:
стройбат, лесоповал, УПЛО
достойного полковника Вайсеро…
К чертям снесло!..
Шиномонтаж, увы, на месте ратном…
Но город — тот же, что тогда…
Воспоминания о невозвратном —
как глыбы льда!
……………………………………………..
Благодаря Амелину, Москвою
прошёлся я спустя пятнадцать лет.
Прекрасной оказалась и живою.
Прелестнейшей — привет!
Ничуть не постарела, не остыла.
(На том мосту земля всего круглей!)
У Питера такого нету пыла,
таких углей!
А клички улиц — эти вал за валом?!
А церкви — сколько ж было при царе?!
…Благодаря Максиму, «Калевалам»,
обрёл Москву я в этом декабре!
Купил я «Урну» Белого в подвале
«Москвы». Потом беседовал с Куллэ.
Потом мы все в подвале выпивали —
и разошлись весьма навеселе.
(Но не Куллэ!
Уже не пьет Куллэ!)
>>>
Один мой дед сотрудником
железнодорожных касс, бухгалтером потом,
служил. И жил нешироко, но честно:
над Оредежью скромный летний дом;
три дочери и сын; своя квартира,
пусть небольшая, на границе Рот…
…Но вот идёт Преображенье Мира,
другой мой дед как некий Хам грядет! —
Из Цесиса. С винтовкою, которой
вооружён был набожным царём…
И одурачен большевицкой сворой:
давай, камрад, в богатого пальнём!..
Спасибо деду-латышу: недолго
палил; решил — гешефт, а не ЧК:
так, винзаводик дагестанский, волгодонской совхоз, коньячная река!..
В блокаду с голодухи, ясно, помер
дед петербургский с бабушкой моей…
А у партийных есть коронный номер —
и как-то перекувыркались в ней…
Неравенство… Но вот отвоевали
мы Латвию, и деду тотчас в нос:
«Товарищ П.! Незначимы детали.
Ты выезжаешь завтра в леспромхоз!
На родину! Там окопались „братья
Лесные“. Есть задача победить».
…Он победил. Чтоб выслушать проклятья
и латышей, и русских…
Возлюбить
своих врагов? И им раскрыть объятья?
>>>
Владимиру Козлову
В Ростове побываю на Дону!
Пусть жизнь почти прошла, ещё одну
поездку удивительную — к Дону,
даст бог, предприниму, увижу Дон,
когда-то Танаисом звался он
и воды мчал до Понта, к Посейдону.
Куплю леща. Услышу голоса
поэтов танаисских. Чудеса
увижу сталинизма — театральный
громадный трактор… Выдержу потоп
почти всемирный: ливень, и галоп
спешащих вод, и как бы лёд астральный.
Промокнут и ботинки и трусы.
Наутро остановятся часы
наручные… (Питомцу стадионов
привет нежданный, глотке Лужников —
тут в рифму так и просится Лужков, —
поэту тьмы, любимцу миллионов!)
>>>
Приду к какому-нибудь Ойдену —
и так скажу ему: «Увыстан,
гляди, как мною мало пройдено,
как чистый лист мой не залистан!
В ученики к себе бери меня
(я ж по-английски ни бельмеса!) —
пусть поначалу не алхимия,
а просто азбука замеса…»
Но Ойден, накурившись гадости,
напившись мерзости, промямлит:
«Отвянь! В тебе так мало радости.
Да и уже прочитан „Гамлет“».
ЦИНАНДАЛИ
Вновь я выпил цинандали
через сорок лет.
Да не та лоза в бокале —
молодости нет.
Та пьянила, не горчила,
а теперь, горька,
чуть сочится из точила,
что твоя строка.
И давильщику ногою
не ступить в одно
это очень дорогое,
бодрое вино.
………………………
Помню княжеского сада
сладостную сень —
что҂ ещё на свете надо
в знойный летний день!
А хозяин был поэтом,
вроде нас с тобой, —
но при этом, но при этом
крови голубой.
Век стоял вегетерьанский
(Персия не в счёт).
……………………
Над долиной Алазанской
время не течёт.
Снова щедрый кахетинец
(сказка или быль?)
протянул тебе гостинец —
полную бутыль.
>>>
А. С. К.
На столе у поэта стоит Диониса кумир.
Странным кажется это: не Феба, настройщика лир,
не Киприды, рождённой прибоем (но как без любви!), —
а того, чьи хмельные уста в виноградной крови.
Объяснит ли поэт, почему это так, для чего?
Рассуждать о бессмертных — не вещее дело его.
От кого-то достался — случайно? — ему этот бюст.
Но улыбка всезнанья не сходит с аттических уст.
Проплывёт в небесах колесницей златой Аполлон.
Эталон, — понимает поэт, — но уж больно силён.
И несчастен в любви. И, наверное, бронзовый Вакх
разбирается лучше в стихах и в любовных делах.
СОНЕТ С КОДОЙ
[В голубом Эфира полеХодит Веспер золотой.
Старый дож плывёт в гондоле
С догарессой молодой.
Догаресса молодая]
дремлет, к мужу припадая:
да, дедуля, ну так что ж?..
«Отчего плывём в гондоле —
„Бучинторо“ нету, что ли?.. —
полубредит сонный дож:
Нет, галера не годится…
Кровь людская не водица…
Жизнь не стоит и гроша…
Догаресса хороша…»
Льётся песня. Сладко спится.
Опубликовано в Лёд и пламень №5, 2019