Александр Петрушкин. СТИХИ В АЛЬМАНАХЕ “ВИТРАЖИ”, 2021

* * *
“Язык умней владельца языка”, –
молчит наколка на груди зека.
А я пишу, т.к. не научился
молчанию, вот именно – т.к.
Молчание – как расстоянье между
надеждой и надеждою. Надежду
на оное утраиваю вдвое,
хотя и так молчу, когда не вою.
Не камни дышат – хлюпает вода,
тачая из самой себя со скуки
не ангелов, а ангельские руки,
и те растут, не ведая стыда.
И не беда, что социум лажает,
а мы с катушек по лыжне съезжаем
в такой Тагил… Там ржавых пчел зимы –
как глины, если глина – это мы.
Простим погоде обоюдный холод,
простим за то, что ноздреватый лед –
модель, изображающая голод,
который мог бы течь, но не течёт.

* * *
Не в перспективу, а скорей в экран,
воткнулся ангел темноты, в стакан
пластмассовый и земляной, как боже-
спасименя, как в живота силки
свет накрошила дева через кожу,
с которым под руки однажды полетит.

Без изумления здесь на неё глядят
подростки, что разучивают взгляд –
когда вращаются кошачьи их зрачки –
во снах непреднамеренно легки,
и успевают погремушки птиц
стать оттиском озвученным тоски,

когда не-ангелы, которых вовсе нет
перелетают из своих тенет,
махнувшись и причинами, и местом,
скороговоркой замкнутой во рту
со всей смолой, с пейзажем, и суфлёром,
свою не принимают правоту –

пока вода внутри себя плывёт,
как утка, что садится на живот
плаценту тонкую перерубая клювом
светящимся внутри, как эхолот
всё то, что с ними здесь произойдёт,
там бабочка пронумерует чудом.

Плывя по рёбрам виснущим, как страх,
она изобретает новый прах
и деву, крошки света, и попавших
в свои силки, как бронзовая тень
эфирных струн, двух ангелов, что зюзю
пинали под окошком целый день.
И то, что здесь потом произойдёт
их не касается – втыкается как хронос
в розетку, что стоит, открытым ртом
съедая кожи и стакана полость,
как утка, что внутри воды плывёт,
себе вскрывая – за мальком – живот,
чтоб на гнездовье наклевать в нём хворост.

(02-04/02/14)

* * *
На высоте, в единственном числе,
как выход в тесноту своих вагонов,
стоящий проводник, что помнит тень
пасущихся навстречу перегонов,

торчащих, как коровы в черепах
камней голодных – с холода и мраза,
мерцает словно ужас, а не страх,
посередине космоса и глаза.

На вылете из зрения – на миг
он ощутил, что катится лавиной
в него исправной жизни механизм,
которая то кажется невинной,

то длинной, как финальный ангел, то
замедленной, как хромосомы в кадры
сложившись, переходят не на вой,
на умолчанье голоса. Покаты
бока дыханья тёмного его –
он, показавшись зрению, вернётся
в своё – что несущественно – житьё
среди руин письма на дне колодца,

на высоту, которая внизу
не чует дна, проваливаясь выше
пока летит не контур в пустоту
а тёплое ведро – безвидно хныча.

Он взял с собой назойливых синиц,
которые с бумагой подгорают,
пока что их двухкамерные рты –
в рой медных пчёл воткнувшись
– в стыд истают,

пока здесь существует лишь пока,
смахнувши слепоту в хрустящий хворост –
гремит, несясь внутри себя – река
горизонтальная, как изморозь,
теперь уже не бойся

осы, летящей из проводника,
сужающего саранчу до ямы
которая привыкла дурковать
на языке неведомом базлая.

когда её промоченный язык
ты выучишь – теперь, а не однажды –
на высоте своей застыв в кирдык –
как проводник от той и к этой жажде.

На высоте – единственным числом –
теперь без имени – прозрачным горлом – снова
задвигаешь – змеиным языком
порезавшись о спрятанное слово.

(01/02/14)

* * *
Светает – пробуждаясь – птица горла,
шифруясь в перьях плавкой черепицы:

у каждого пера – собачья морда,
и каждой морде пробужденье снится.

Вот угол морды мёртвой разорился
от – в сеть её попавшего – улова

из шариков дыхания – раздетых
до плавников случившегося слова.

И звук касается – как языка – дороги
и пятачок несёт в своём кармане,

шлифует тень, как черепицу – клюнет,
и – как рубец – на эхо глины встанет.

* * *
Мы перестанем пить – банзай:
останется вода живая –

три птицы за моим окном
у моего, как видишь, края –

стоят – почти что человеки,
поют землистым языком,

и я лежу один меж ними,
как света ком.

Не говорить, молчать скорее –
и в лошадиной голове

качать себя, как в колыбели,
любым снежком.

(30/12/2016)

Опубликовано в Витражи 2021

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Петрушкин Александр

(6.09.1972 – 8.02.2020) – русский поэт, прозаик, драматург, литературный критик. Родился в г. Озёрск Челябинской обл. C 2006 г. жил в г. Кыштым Челябинской обл. Публиковался в журналах «Аврора», «Волга», «День и ночь», «Дети Ра», «Знамя», «Крещатик», «Нева», «Урал», «Южное Сияние» и др. Автор сборников стихов «(В)водный ангел» (2005), «Анатомия» (2006), «Я полагаю, что молчанья нет» (2007), «Пойми, никто не виноват» (2010), «Маргиналии» (2011), «Летящий пёс» (2012), «Геометрия побега» (2014), «Подробности» (2015) и др. Главный редактор литературного журнала «Новая реальность» и литературного альманаха «Вещество». Создатель и куратор Евразийского журнального портала «Мегалит» (promegalit.ru).

Регистрация
Сбросить пароль