Подборка материалов, выдвинутая на соискание премии литературно-философским журналом «Топос»
Преодоление метафоры 2
Идиатуллин Ш. Бывшая Ленина. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019.
Город Чупов зарастает свалкой, задыхается от неё и даже постепенно начинает умирать от её токсических «хвостов». Сделать что-либо сложно, да власти и не особо стремятся: местом для отходов Чупов определил соседний большой город. Один в поле не воин, но именно одиночки чаще протестуют, пытаясь что-то сделать. А тут ещё в фоновом, но не менее важном режиме развод героев, измены, новые любови, в общем, стандартный набор кризиса среднего возраста.
Шамиль Идиатуллин всегда, что греха таить, тяготел к социальности, но в «Бывшей Ленина» (тут игра слов: и переименованная улица, и героиня Ленина с бывшим мужем и привычной жизнью) всё совсем с пылу с жару: 2019 год, проблема свалки, как у Достоевского, с газетных страниц, протесты молодёжи, как давеча в Гонконге, инициированные, как сказали бы Негри с Хардтом, «множествами» с помощью мессенджеров, ибо сообщество и блоги «палят».
Уже не говоря о сленге, на котором только и изъясняются студенты и чинуши, так его, если честно, вообще too much, будто переругивание жильцов и коммунальщиков где-нибудь в Бирюлевске, долго слушать пришлось. «Петровы в гриппе» А. Сальникова и «Немцы» А. Терехова кажутся прямо ретро!
Но весь этот опыт злободневности тут на вторых ролях у двух главных тем Идиатуллина – семьи и страны. Или даже одной – чтобы в семье всё было правильно, защищено, уважительно и крепко, а в стране вокруг так же, и они работали друг на друга. Так было в его «Татарском ударе», «СССР™» и «Городе Брежневе». Внимательный писатель и журналист с явным политологическим интересом, Ш. Идиатуллин въедлив в обоих вопросах. Он, как никто (хорошо, как Сальников и буквально пара других ещё), может влезть в обычную семью, привычную квартиру, чутким носом учуять всё: «Сквозь ванильную отдушку, которая с прошлого года стала отличительным признаком, наверное, всех квартир Чупова, продавливался исконный запах чистенькой бабушки: пироги, герань, корвалол и немножко пыли». И поставить диагноз: что не так, кто-то из супругов не заботится или, наоборот, слишком уж контролирует, не идут на встречу, не удаляют выступы, заусенцы и лишнее. Идиатуллина, если, не дай бог, уволится из «Коммерсанта» и перестанет писать книги, и семейным психологом охотно возьмут. Вот, например, его максимы: что всё, что детям говорят родители, те от них услышат ещё до 10 лет, а потом одни повторы, что родители готовят детей жить во вчера, а тем всегда приходится жить в завтра.
И это, конечно, не только о семье, но и о стране. В которой случилась «Новая жизнь» – сначала так колхоз назывался, а сейчас свалка на его месте. Да, Идиатуллина при большом либеральном желании можно и обвинить в ностальгических к Союзу симпатиях, даже вот в актуальной – вчера девочка Грета Тунберг с трибуны ООН об этом кричала – экологической тематике: «Бутылки тогда все, для пива, водки и лимонада, были стеклянными, их обратно принимали, за неплохие деньги, между прочим, а жестяных банок почти не было. И фасовки каждого отдельного товара не было, конечно. Одно дело – кило конфет в кульке из обёрточной бумаги, чистая целлюлоза, разлагается за полгода, другое – то же кило в десятке целлофановых пакетов, которые разлагаются семьсот лет, и каждый продукт разложения – яд». Но ностальгия, как и татарский национализм в «Татарском ударе», у Идиатуллина правильная. Да, такое бывает!
Ведь всё это про свалку, к роли которой свели город (а народ вообще не нужен – пусть сам переезжает, меньше нужно будет в итоге переселять), конечно, одна метафора, которая очень требует решения и личного участия.
«– У нас родину спёрли, чего про воздух говорить, – пробормотал Иван, выкладывая купюры на стол.
– Кто у тебя опять родину спёр? – недовольно уточнил Тимофей. – А, в смысле, малую.
– Родина малой не бывает, – назидательно сообщил Иван. – Ты ж патриот, должен знать».
И тут очень и очень легко было бы обернуть роман во славу той молодёжи, что собирает такую же неравнодушную молодёжь и других жителей на борьбу со свалкой, пропеть модные дифирамбы во славу несистемной оппозиции. Или, как и ждут от вспоминающих СССР с горькой улыбкой, наоборот, осудить эти прогулки по бульварам с непременным расшаром селфи.Но умён, умён Шамиль Идиатуллин и предлагает ту альтернативу, которой у нас очень давно и не пахнет, что-то отличное от той «либеральной» и «патриотической» риторики, от которых тошнит, как жителей Чупова от их свалки. Рецепт старый – «нужные книги ты в детстве читал». Дальше тоже банальности: «она умрёт, если будет ничьей, пора вернуть эту землю себе», «если не мы, то кто», «лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идёт за них на бой» и так далее. И это принято в качестве плана действий мелким решительным чиновником, намеренным что-то изменить в системе, и его бывшей женой с талантами настоящего политтехнолога. Бывших, как известно, не бывает. Но, нет, хеппи-энда не будет.
Всё неожиданно закончится болезнью. Которая ещё одна метафора к преодолению?
Некрологист на границе 3
Лимонов Э. Партия мёртвых. Книга мёртвых-5. СПб.: Лимбус-Пресс, 2020.
Это уже пятая книга воспоминаний Эдуарда Лимонова о его умерших. От знаменитостей до знакомых только ему нацболов. Жан Марэ и первая московская хиппи, автостопщица и Говорухин, алтайский травник и другие. Да, перед смертью же все равны.
А ещё, как он пишет во вступлении, «по всей вероятности, это моя последняя книга мёртвых, потому что я уже давно болею». И готовится отправиться – в неизвестное туда, которое ему уже видится: «Я представляю свою мать, она там уже одиннадцать лет в виде серого мотылька, порхающего в мирах, но это я льщу своей матери. Она там – скорее серая точка. Среди других серых точек. Серый блик».
«Неужели вы все кому-то нужны?» – да, он злой, и раньше не боялся воевать, а сейчас мнения или обиды других вообще ни в грош не ставит. Когда разменные деньги уже – навлон Харону за переправу через Стикс.
Многим, разумеется, достаётся: «Чем отличается писатель Анатолий Гладилин от поэта Наума Коржавина или писателя Владимира Войновича? Для их жён и детей эти человеческие существа, без сомнения, штучный товар, издалека узнаваемый на тропинке, ведущей к даче. <…> 28 июля 2018 года умер в Москве Владимир Войнович, автор (трилогии, что ли) о солдате Чонкине. Я признаюсь тут: таких вот народных песенно-бубенцовых сатириков не в чих не ставлю, считаю то, чем они занимаются, неискусством, потому умер-шмумер». Да и о человечестве в целом к собственной старости Лимонов вынес не самое лицеприятное мнение: «Коктебель покрыт брюхатым обывательским мясом».
Приятнее ему, очевидно, писать про тех, кого он если не уважает или любит, но кто хотя бы интересен ему. Вот журналист Орхан Джемаль хоть и был в последние годы идеологическим соперником, но хотя бы своей непримиримостью уважение вызывает, и эпитафия ему от «некрологиста» Лимонова красива: «выпила Орхана центральноафриканская ночь». Или Кобзон – Лимонов даже хвастается, он доволен собой и своим умершим: «Видите, как интересно я о Кобзоне написал. Так интересный же человек был. Не сидел, как тихая мышь, а вовсю в жизни участвовал. Да и 90-е годы были куда интереснее путинских».
Но Лимонов немного преувеличивает, что он-де достиг границ жизни, люди ему перестали быть интересны. Интересны ему люди, и ещё как. Возможно, кстати, за счёт этого любопытства к жизни он ещё не покинул её, а встает каждый день в 6 утра, мотается в свои 76 лет то в Армению, то во Францию и пишет, забрасывает этот мир книгами.
Поэтому и берутся эти истории жизни, типажи, зарисовки. Ровно две страницы про политика Лукьянова, мемуар размером с рассказ про жену спортсмена Власова и целая хроника восстания дальневосточных партизан.
Всех их Лимонов извлечёт из памяти (своих старых книг, Интернета, воспоминаний знакомых), отряхнёт от замогильной пыли и, пригвоздив, как бабочку, к листу бумаги, разберёт. «Один умирает от рака – это Савицкий, ещё картину несли Саша Соколов, Сергей Юрьенен и ваш беспокойный автор – Э. Лимонов».
Он и не даёт покоя ни себе, ни другим – даже на границе покоя вечного.
Пелевина по осени (с)читают 4
Пелевин В. Тайные виды на гору Фудзи. М.: Эксмо, 2018.
Отечественные олигархи, от скуки и в поисках очередного кайфа забравшиеся в самые опасные дебри буддийского трансцендентного, и мезоамериканские лесбиянки, обучающие простую русскую Таню мистическим феминным культам, – стоит ли удивляться, что у нового Пелевина всё актуально, вызывающе, жёстко подчас на грани фола?
Интереснее то, как он с этим всем теперь работает. Если стабильно выходящие каждую осень книги Пелевина последних лет были даже не романами в полном смысле этого слова, но такими отчётами о последних мировоззренческих и политических трендах, развернутыми колонками-эссе своего рода, то здесь формально то же, да не совсем. Злободневность есть, как и в «iPhuck 10», и довольно злая. Но вот, скажем, игры слов и стёба над почти каждым мемом подотчётного года уже нет (хотя #metoo обыгрывается смешно, не без этого). Она, эта самая актуальность, не ушла, но стала для автора не столь важна, что ли, стала ещё больше поводом для разговора о более важном.
Это в первую очередь, конечно, буддизм. За проповедь и популяризацию которого Пелевина уже давно должны были сделать почётным гражданином Лхасы и наградить именным дзабутоном для дзадзэн-медитации как минимум. Было бы вполне в духе Пелевина прогнать байку о тайном мировом буддийском правительстве, давно рулящим процессом почище Ротшильдов и Римского клуба, но вот наконец-то решившим выйти на поверхность (сказать о себе правду – тема того же флешмоба #metoo). И нанявшим ПВО на должность PR-директора, впервые публично продвигать буддийские ценности в массы, – что ж, есть в книге и намёк даже: те же олигархи финансируют протестные буддийские научные конференции… (А будь мы совсем циничны, как позволял себе в последнее время Виктор Олегович, то предположили бы, что и роман олигарха и Тани, которой за 40 и которая в последних главах даже не красится или как-либо ещё следит за собой в духе патриархальных доминантных парадигм, просчитан и таргетирован автором для тех же женщин, по статистике являющихся главными покупательницами книжной продукции… Но дело всё же, думается, не в одних маркетинговых стратегиях, а в том, что нынешний Пелевин давно простился с молодостью, даже злобой предыдущего романа, и пишет книгу разочарования и нелицеприятной правды.)
Вот здесь ПВО «отрывается», гонит проповедь страницами как настоящий вероучитель. Вообще, складывается постепенно ощущение, что акыном современности ему работать немного надоело уже. Так, например, едва ли не самая действительно сильная по художественной части новелла книги (а нарративы, как уже было подмечено, например, в фейсбук-посте Т. Касаткиной, тут меняются постоянно) – из школьных лет советских школьников, юности Тани, такой матёрый реализм, без каких-либо (анти)постмодернистких ухмылок и перемигиваний вовсе. Кстати, не после мизантропического «iPhuck 10» ли критики уже успели обвинить эту книгу в мизогинии, тогда как тут, скорее, о тяжёлой доли женщины в нашем обществе?
И аллюзий в «Фудзи» больше всего: после традиционного обыгрывания постфеминизма и гендерных штудий, хорошо – неожиданно на – «Мастера и Маргариту». За Таней приезжает азазеллоподобный хлыст Дамиан, везёт её к могущественному олигарху Фёдору, как Маргариту на сатанинский бар. Для ночной феминистической инициации ей же дают капсулу с чем-то древним – как пахучий крем Маргарите тот же Азазелло. Таня несётся за волшебной игуаной, носительницей древнего мистического знания, по улицам и общественным домам Москвы, как Иванушка за Воландом с его свитой, да и сама она наивная ученица старших и умудрённых, как Иванушка при Мастере.
Аналогии между нашим временем и прошедшим – будь то 90-е или время действия романа Булгакова – оказываются, кажется, для Пелевина интереснее, чем сама эта наша животрепещущая современность. Не ради этого сравнения ли Пелевин допускает очевидный анахронизм? В том же рассказе про школьное подростковье Пелевин пишет: «После возвращения в Москву Таня стёрла южный телефон – мавр сделал свое дело около сорока раз, и этого было довольно. Усатик, увы, был лузером в силу простого географического детерминизма. Как говорили в те годы по телевизору, “в провинции нормальных социальных трамплинов сегодня нет”». Но потом, закончив школу, Таня начинает встречаться с любимыми пелевинскими «бандюками» – стрелки, взрывы машин, эпоха залоговых аукционов и первоначального накопления капитала, то есть 90-е во всей красе. Вопрос: из какого мобильного она до этого стёрла номер усатого?
Беспредел 90-х или сталинские годы «Мастера и Маргариты» рифмуются у Пелевина с нашими 2010-ми в силу, кажется, прежде всего свой мрачности и обречённости. Как и в буддизме (особенно в тех его уже зачеловеческих областях разрежённого воздуха вне пристрастий и вообще чего-либо земного, куда забросило наших олигархов в поисках «интересненького»), нет ничего, за что можно было бы ухватиться. Только там просветлённые и не очень буддийские люди именно что отталкиваются от земных сансарических привязанностей, а героям, что олигарх, что его безработная Таня, крайне нужно как раз то, за что можно было бы (у)держаться.
Начинает ПВО с буддийских приговоров: «Будущее неясно, а смерть неизбежна – помните про это всегда. Надеюсь, что бесстрашно начатая вами сукка-випассана развивается благоприятно. Желаю вам великого мужества на этом непростом пути». А приходит в итоге просто к мантрам позднего, совсем не весёлого графа Толстого: «Человек на земле – отнюдь не свободный испытатель реальности. Человек на земле работник. Не будем сейчас уточнять, на кого именно – это в данном контексте неважно».
А на последних страницах «внезапно» настоящий happy end: порок в лице ушлого Дамиана наказан, олигарх Фёдор и Таня будут жить долго и счастливо.
Ведь книги со «всё плохо, все умерли» читают, как мы знаем, меньше, правда?
И от всего этого не менее страшно…
2 Чанцев А. Преодоление метафоры: самый злободневный роман о 2019 годе // Учительская газета. 2019. № 43. URL: https://ug.ru/preodolenie-metafory (дата обращения: 27.04.2021).
3 Чанцев А. Некрологист на границе // Топос: литературно-философский журнал: [сайт]. URL: https://www.topos.ru/article/literaturnaya-kritika/nekrologist-na-granice (дата обращения: 27.04.2021).
4 Чанцев А. Пелевина по осени (с)читают // Топос: литературно-философский журнал: [сайт]. URL: https://www.topos.ru/article/literaturnaya-kritika/pelevina-po-oseni-schitayut (дата обращения: 27.04.2021).
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!