Алан Валеев. ЧЕРНИЛЬНОЕ СОЛНЦЕ

«Это здорово, что в башкирском селе Райманово такой сильный и необычный поэт вырастает,— сказал драматург и детский писатель Лев Яковлев, руководитель Московского клуба детских писателей, Лаборатории по работе с одаренными детьми при Московской городской детской библиотеке им. А. Гайдара, лауреат множества престижных премий, в том числе — премии Правительства РФ. Лев Григорьевич каждый год приезжает в Башкирию вести выездную литературную школу «КоРифеи» в СООЦ «Салихово», где в 2018–2019 годы занимался Алан Валеев. — Ну да, пока что стихи сумбурные, но до чего яркие и красивые. Это правильное слово — в стихах Алана Валеева сверкает красота. Он умеет ее передать, потому что слышит, как звучит слово. Как оно соединяется с другими словами и рождается образ.
Как образы налетают друг на друга, сталкиваются, переплетаются, подгоняют один другой, заполняют мир и нас, читателей. Это дано немногим. Алану дано».

НОВЫЙ ВЕТЕР

Повстречался однажды я с ветром безликим,
Что несет корабли до морского порога:
От веселых трактиров Опального Пика
До уютных кофеен Жемчужного Трога.

Он поднял мириады буранов песчаных,
Старший брат ярких гроз и гроза всех громов.
Как бельмо на глазу — царь полотен багряных,
Пятый — самый безумный из розы ветров.

Повергал в изумленье художников мира,
Тех, что пишут шедевры, под звездною тьмою.
Он сиял как алмаз, и звучал словно лира,
Этим ветром стал я, этот ветер стал мною.

Я родился однажды тем ветром безликим,
Что лишает рассудка и слепит глаза
И себе, и другим, и простым, и великим,
Новый ветер, берущий свой путь в небеса.

ДЕЛЬТАПЛАН

Дельтаплан, что пронзает узлом высоту
И сечет полотном от крыла облака,
Не узнает, какую несет красоту
И насколько его красота далека…

Он бесцельно летит над морями полей:
Не мечтает, не чувствует — просто летит.
Поэтичней мечты, и мгновенья быстрей,
Кем-то создан когда-то и кем-то забыт.

Он летит, словно память, не чувствуя боль.
Впереди для него лишь пустыня да лес.
Одиночества он полноправный король
И навеки пропавший бродяга небес.

КОРАБЛЬ В БУТЫЛКЕ

Стеклянный дребезг от окна…
Под паутиною и сажей
У серых глаз не видно дна,
И глаз самих не видно даже.

Слепая морось в голосах,
Туман безмолвный не впервые
Рисует мною на глазах
Слова и линии кривые.

И снова сажа на стекле,
На стеклах пыльная вода.
Я мог бы плыть на корабле,
Но в винной таре все суда.

Все паруса своей рукой
На ткань и нитки распустил,
А киль, проглоченный водой,
За эти годы просто сгнил.

В сыром краю, в неясном зле
Бутылка скачет по волнам.
Я мог бы плыть на корабле,
Но свой фрегат угробил сам.

КОФЕЙНЫЙ ЭТЮД

На столешнице стынет кофе.
В голове остывают мысли.
Неуклонно идя к катастрофе,
Над восходом светило повисло.

На бумаге засохли краски.
От тревоги засохли губы.
Я снимаю притворные маски
И рисую кирпичные трубы.

От стакана не веет жаром.
Поднимается солнце выше.
Под своим вдохновенным угаром
Я рисую кирпичные крыши.

Дребезжит одноухий наушник.
Истончились бумаги волокна.
Открывая окно в доме душном,
Я рисую стеклянные окна.

Солнце режет края горизонта.
Я считаю бумаги потери,
Приготовясь к холодному фронту,
И рисую закрытые двери.

Хладный кофе был вылит из чаши
В ожидании будущей смены.
К облакам не притронувшись даже,
Я рисую кирпичные стены.

На востоке восход размытый.
На столешнице цвета крови
Нарисован был город забытый,
И опять остывает кофе.

ТЕАТР ТЕНЕЙ

Земля для солнца как мишень,
Луна для солнца как земля…
Сначала ты волочишь тень,
Затем она влечет тебя.

И наблюдаешь с высоты,
Не веря собственным глазам,
Сначала тень отбросишь ты,
Затем отброшен будешь сам.

Обмен ролями под луной…
Все как на шахматной доске.
Ты был ферзем, ты был игрой,
Теперь ты пешка на песке.

Не замолкай и не кричи!
Нет больше слов, нет больше стен.
Уже отброшен от свечи,
Но как и прежде,
тень.

РАЗЯЩИЕ В СЕРДЦА

Из сжатого и освещенного светом неона,
Клубка темных змей, что живут под покровом ночей,
Срываются стаи серебряных лис и жемчужных драконов
В погоду безумных ветров и огня от свечей.

Эти стаи врываются в жизнь беспокойного света
И встречают в нем свой громогласный, прекрасный конец,
Всех художников, лириков, мимов, певцов и поэтов
Поражая от мозга костей до сосудов сердец.

И сердца рассекают — разят через взор или жилы,
Отражая свои образ в забытых и древних речах.
Оставляют свой след на шедеврах поэтов, что жили:
На великих стихах их и старых могильных камнях.

ЧЕРНИЛЬНОЕ СОЛНЦЕ

Чернильное солнце бросает лучи
По стертому в старом кармане билету,
Который пылает в железной печи
Как символ прощания с гибнущим летом.

И сонные звезды для бледной руки,
Протянутой к своду ночному под бредом,
Значительно ближе, всему вопреки,
Чем тучный свинец под сапфировым небом.

Закрыта на годы в зеленом чехле
Весенняя скрипка рукою багряной,
Теперь мы играем на грустном стекле,
Теперь мы питаемся грустью стеклянной.

И лист календарный на землю упал.
Захлопнулся ящик, последние вздохи
Утихли, пульс жизни на венах пропал:
Так умерло лето прекрасной эпохи.

* * *
На теле пропахшая дымом футболка,
На улице сумрак кричит тишиною.
В тетради, стоящей когда-то на полке,
Стихи пишет осень моею рукою.

Не чайная капля на старой тетради:
В дрожащих ладонях кофейная чаша.
Безумные мысли неясности ради
Шагают по строкам в тональности марша.

Трясутся под бурей и бритвенной ручкой
Бесцветные листья ветвей и бумаги.
Кончаются дикой словесной толкучкой
Попытки повесить зеленые флаги…

Утих теплый ветер, и северный, пьяный
Сквозняк продувает пустые широты.
На фоне заката, в киселе багряном
Натянуты леской следы самолета.

Бесцветные листья — печали основа,
Безумные строчки пугают тоскою.
Пропахла футболка кострами, и снова
Стихи пишет осень моею рукою.

Опубликовано в Бельские просторы №7, 2019