Огородно-садовый «разврат» деда Семёна
Добрый дедушка Семён в садоводстве был
силён,
После сбора урожая (дело это уважает),
Сел за стол в своём саду у соседей на виду.
На столе лежат плоды – огородные труды,
Все смородины сорта, а малина… ещё та!
Алыча, ирга и вишня… к ним и яблочки
не лишни.
Ставил жаркий самовар, заводил густой
навар,
Пил с заваркой Иван-чай с пиалы узбекской
чай.
И, как будто невзначай, забывал налитый чай,
Опрокидывал, как в топку, заготовленную
стопку,
Лишь одну, для аппетита, и, конечно, вот
летит он!
А закусывал он вкусно, с чувством, с толком
и искусно,
И руками, ложкой ел с наслажденьем,
как умел.
А Матрёна, мать ядрёна (очень важная
персона,
Если имя перевесть), из откуда-то невесть
Появилась та Матрёна, та, которая ядрёна,
Заорала: «Вот те крест! Жрёт Семён деликатес!
Двух цветов икру жуёт! Хорошо же он
живёт!
Слева – красная икра, справа – чёрная икра!
Превратив еду в игру, ложкой черпает икру!
А ведь пенсия – семь тыщ! (На язык Матрёне
прыщ!)
Вот развратник! Вот злодей! Знать ворует
у людей!»
И шумела, и кричала – так Семёна обличала.
Дед же кушать перестал, две тарелки взял
и встал,
Подошёл и показал, усмехнулся и сказал
Дед Семён с хитринкой: «Попробуй-ка
икринки.
Ни кеты, ни осетра, а смородины икра!
Хочешь – чёрной, хочешь – красной
и на вкус такой прекрасной!»
Очумела бабка враз, и задёргался аж глаз,
Скосоротилась от злости, подавилась будто
костью.
Предзимье
Выдохлось лето августом звёздным.
Небо нахмурилось, стало серьёзным.
Вспыхнул сентябрь пламенем листьев,
Осень раскрасив божественной кистью.
Солнце украдкой глядит из-за тучи,
Ветер задал листопадную бучу.
Дождик с теплом заменили снежинки,
Треск подкаблучный – поющие льдинки.
Земля обнажилась, и ей не грешно.
Плавно и тихо предзимье пришло.
Мечта
Стара избушка. Уголь плох.
Сквозняк прёт гостем из щелей.
Снегов, ветров переполох
Да вой замерших кобелей.
Калитка клацает, как волк.
Стучатся ставеньки домой.
«Не виден в этом доме толк» –
Сбежал, подумав, домовой.
Метель притихла, покружив.
И нет дорог – одни сугробы.
Сказал старик: «О, Бог! Я жив!
И прочь тоску, долой хворобы!»
Луна из облака торчит.
Покой да тишь, и мысль о лете.
И засыпал старик в ночи
С мечтой о тёплом туалете.
Белочка
Для маскарада
девочка
принарядилась
белочкой.
Навстречу шёл один
пьянчуга
И дуба чуть не дал
с испуга.
Остановился, чуть
дыша:
«Допился! Белочка
пришла!»
Два нищих
Давно это было – не скрыли века,
Я притчу услышал из уст старика.
Два нищих у храма, гласило преданье,
Там жили тогда, собирав подаянье.
Один восклицал, счастье даст только царь –
В руках всё содержит страны государь.
Другой же – молился, что к счастью дорога
Проложена может быть только от Бога.
Услышал их царь, их желанья о счастье.
Он в жизни у первого принял участье.
И царь приказал хлеб сготовить и печь,
И злата кусок в этом хлебе запечь,
И первому нищему хлеб сей отдать –
Пускай от царя снизойдёт благодать.
Второго, что Бога просил, бедняка
Не осчастливил, не дал медяка.
Вот время прошло. Царь ко храму пришёл,
Лишь первого нищего там же нашёл.
«А где же второй? – царь спросил у него –
И счастья добиться ты смог своего?»
Летнее утро
Ранним утром в алой зорьке лес туманный
проявился,
Речка с сонным рыболовом и ручей,
что змейкой вился.
Колют солнечные пики, ночь ленивую
сгоняя,
А туман белесый мокрый на траву росу
роняет.
Перед тропкою лесною, смело вьющейся
по лесу,
Расступились и деревья, и трава толпою
тесной.
Россыпь снежная ромашек, колокольчик
синий–синий,
И раскидан ранним ветром одуванчиковый
иней.
Аромат, бродящий с ветром, брызги
ультрафиолета,
Синь небесная в просторе – наступило утро
лета.
Опубликовано в Кольчугинская осень 2020
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!